Реформа управления промышленностью косыгина предполагала. Почему были обречены экономические реформы А.Н

Экономическая реформа 1965 г. в СССР , (в СССР известна как Косыгинская реформа , на Западе как реформа Либермана ) - реформа управления народным хозяйством и планирования, осуществлённая в 1965-1970 гг. Характеризовалась внедрением экономических методов управления, расширением хозяйственной самостоятельности предприятий, объединений и организаций, широким использованием приёмов материального стимулирования. Связывается с именем председателя Совета Министров СССР А. Н. Косыгина.

Общесоюзная экономическая дискуссия 1962-1964 годов

Традиционно проведение реформы связывали с усложнением экономических связей, что снижало эффективность директивного планирования (в 1966 промышленность СССР включала более трёхсот отраслей, 47 тыс. предприятий, 12,8 тыс. первичных строительных организаций), и со стремлением более полно использовать интенсивные факторы экономического роста. Последнее было достижимо посредством повышения производительности труда через улучшение его культуры, интенсивности и организации, а также эффективного использования имеющихся ресурсов. Было признано, что существующая система планирования недостаточно заинтересовывает предприятия в принятии высоких плановых заданий, во внедрении организационных и технических новаций.

Впервые основные идеи реформы были обнародованы в статье профессора Харьковского инженерно-экономического института и Харьковского государственного университета Е. Г. Либермана «План, прибыль, премия» в газете «Правда» и его докладе «О совершенствовании планирования и материального поощрения работы промышленных предприятий», направленном в ЦК КПСС. Поддержку предложениям Либермана высказали ведущие экономисты ак. В. С. Немчинов, ак. С. Г. Струмилин, эксперты Госплана СССР, руководители предприятий и др.

Статья положила начало общесоюзной экономической дискуссии в прессе и ряду экономических экспериментов, подтвердивших эффективность предложенных мероприятий. В западной прессе и советологии концепция реформ получила названиелиберманизм .

Как альтернатива реформе в среде интеллигенции радикального «технократического» направления рассматривались идеи академика В. М. Глушкова, с 1962 г. развивавшего программу тотальной информатизации экономических процессов с применением системы ОГАС, которая должна была базироваться на создававшейся Единой Государственной Сети вычислительных центров (ЕГС ВЦ).

Основные положения реформы

Реализуемая после отстранения от власти Н. С. Хрущева реформа представлялась как разрыв с проявлениями присущего советской экономической политике второй половины 1950-х - начала 60-х гг. «субъективизма» и «прожектёрства», практикой административных и волевых решений. Декларировалось повышение научного уровня руководства экономикой, основанного на законах политэкономии социализма. Проведение реформы осуществлялось под руководством Председателя Совета Министров СССР А. Н. Косыгина.

Реформа вводилась в действие группой постановлений ЦК КПСС и Совета Министров СССР, распространявших её положения на отдельные отрасли и сектора народного хозяйства:

«О совершенствовании планирования и капитального строительства и об усилении экономического стимулирования строительного производства» (28 мая 1969 г.)

Реформа представляла собой комплекс из пяти групп мероприятий:

Ликвидировались органы территориального хозяйственного управления и планирования - советы народного хозяйства, созданные в 1957 г., предприятия становились основной хозяйственной единицей. Восстанавливалась система отраслевого управления промышленностью, общесоюзные, союзно-республиканские и республиканские министерства и ведомства.

Сокращалось количество директивных плановых показателей (с 30 до 9-ти). Действующими оставались показатели по: общему объёму продукции в действующих оптовых ценах; важнейшей продукции в натуральном измерении; общему фонду заработной платы; общей суммы прибыли и рентабельности, выраженной как отношение прибыли к сумме основных фондов и нормируемых оборотных средств; платежам в бюджет и ассигнованиям из бюджета; общему объёму капитальных вложений; заданий по внедрению новой техники; объёму поставок сырья, материалов и оборудования.

Расширялась хозяйственная самостоятельность предприятий. Предприятия обязаны были самостоятельно определять детальную номенклатуру и ассортимент продукции, за счёт собственных средств осуществлять инвестиции в производство, устанавливать долговременные договорные связи с поставщиками и потребителями, определять численность персонала, размеры его материального поощрения. За невыполнение договорных обязательств предприятия подвергались финансовым санкциям, усиливалось значение хозяйственного арбитража.

Ключевое значение придавалось интегральным показателям экономической эффективности производства - прибыли и рентабельности. За счёт прибыли предприятия получали возможность формировать ряд фондов - фонды развития производства, материального поощрения, социально-культурного назначения, жилищного строительства, др. Использовать фонды предприятия могли по своему усмотрению (разумеется, в рамках существующего законодательства).

Ценовая политика: оптовая цена реализации должна была обеспечивать предприятию заданную рентабельность производства. Вводились нормативы длительного действия - не подлежащие пересмотру в течение определённого периода нормы плановой себестоимости продукции.

В сельском хозяйстве закупочные цены на продукцию повышались в 1,5-2 раза, вводилась льготная оплата сверхпланового урожая, снижались цены на запчасти и технику, уменьшились ставки подоходного налога на крестьян.

Новая система народнохозяйственного планирования была закреплена в ст. 16 Конституции СССР 1977 г..

Алексея Николаевича Косыгина многие считают наиболее умным и волевым руководителем Советского правительства в послевоенный период. Очень часто в обсуждениях упоминается Косыгинская реформа, которая должна была избавить страну от «прелестей» плановой экономики, которая уже тогда показала себя с самой плохой стороны.

Не только коммунисты, но даже демократы и либералы современного правительства готовы едва ли не воспевать оды этому министру, забывая о том простом факте, что именно его неудавшаяся реформа во многом предопределила как гибель советской экономики, так и развал всего государства в целом. К слову говоря, настоящим создателем плана реформирования был Евсей Григорьевич Либерман, который впоследствии очень неплохо обустроился в США. Выводы можно сделать самостоятельно.

Так чем характеризуется Косыгинская реформа? Замысел, сущность, результаты этого грандиозного проекта мы опишем на страницах данного материала.

Начало реформ

В 1962 году в знаменитой газете «Правда» появилась статья «План, прибыль, премия», которая в то время наделала немало шума. В ней предлагались немыслимые для советского человека вещи: сделать главным критерием эффективности работы всех предприятий в стране их реальные показатели рентабельности и получения прибыли! В то же время Хрущев дает «добро» на начало проведения эксперимента сразу на нескольких крупных предприятиях в стране.

Вот в чем заключалась Косыгинская реформа. Кратко говоря, это была попытка перевода социалистического хозяйства на капиталистические рельсы. Закончилось все это не слишком хорошо.

Кооператор в правительстве

В общем-то, карьера Косыгина началась с успешного обучения в кооперативном техникуме. В те годы было весьма популярно мнение, что именно кооперация способна спасти ослабшую от тягот Гражданской войны страну. Работал в одной из сибирских производственных коопераций, где показал себя с наилучшей стороны. Современники вспоминают, что Алексей Николаевич наверняка чувствовал бы себя идеально во времена НЭПа.

Увы, его мечты рухнули в момент завершения кооперативной программы (о чем будущий министр сильно сожалел). В 1930 году Косыгину приходится возвращаться в Ленинград. Там он поступил в текстильный институт, по окончании которого началась его стремительная карьера. Всего за четыре года он высоко поднялся по карьерной лестнице, а после Великой Отечественной войны вошел в состав членов Политбюро.

Иосиф Виссарионович высоко ценил Косыгина в качестве гражданского специалиста, но не допускал его участия в государственном управлении. Очевидцы сообщают, что основным эпитетом, который использовал Сталин в его отношении, было слово «Легковик». Скорее всего, он подразумевал то обстоятельство, что министр легкой промышленности еще не «дорос» до серьезных дел.

В принципе, то же самое показала и сама Косыгинская реформа. Кратко говоря, министр не учел слишком многих факторов, а потому предложенные им изменения оказались крайне вредны.

После Сталина

Приход Хрущева изменил ситуацию. При нем Косыгин стал председателем Госплана СССР. При Брежневе его карьера еще быстрее пошла в гору: бывший член кооператива возглавил Правительство СССР. В принципе, не стоит считать его неким беспринципным карьеристом. Современники как раз-таки вспоминали, что министр постоянно общался с представителями творческой и технической интеллигенции, а прочие члены Политбюро его откровенно недолюбливали. Впрочем, объяснялось это банальной завистью и признанием превосходства Косыгина.

Во многом неприязнь коллег объяснялась тем, что он в открытую выступал за либерализацию общественных процессов в стране, поддерживал все идеи о западном образе жизни. В обществе своих товарищей из Политбюро и прочих партийных организаций он почти всегда был чрезвычайно строг и серьезен, хотя на деле был добрейшим человеком, во многих случаях выступая в роли «души компании».

Противоречие это объяснялось довольно просто. Косыгин был убежден в том, что старая система хозяйствования, которая сложилась еще при Сталине, была монолитной скалой, тяжелой и неповоротливой, которая практически не поддавалась никаким усилиям по ее модернизации. Много работая над последней, Алексей Николаевич все яснее понимал, что его усилия пропадают даром. Неудивительно, что ему было совершенно не до веселья в рабочей обстановке.

Министр отчетливо видел, что при Брежневе развитие страны шло исключительно на бумаге. Все исчислялось в «валовой продукции» народного хозяйства, причем эти показатели были весьма далеки от реальности. Исчислялась эта самая продукция по некоему «заводскому принципу», причем в его расчете умышленно можно было сделать массу приписок и ошибок, так что завышать показатели не составляло совершенно никакого труда.

Нередко как готовый продукт, так и промежуточная продукция учитывались по пять (!) раз, что приводило ко все более улучшающимся графикам в официальных отчетах, но влекло реальную экономику на дно.

Все более и более глубоким становился разрыв между «валом» и объективной реальностью. К примеру, дабы увеличить бумажные показатели, предприятие вполне могло выпустить дешевые башмаки, а затем использовать какие-то дорогие материалы в их украшении. Цена изделия возрастала в несколько раз. Так как такие башмаки никто не покупал, их уничтожали в плановом порядке. Та же ситуация складывалась в сельском хозяйстве, где реальные избытки продукции (привет плановой экономике!) в количествах десятков и сотен тысяч тонн бездарно гнили на складах.

«В трубу» улетал труд тысяч и миллионов человек, страна несла огромные финансовые затраты из-за вопиющей бесхозяйственности. «Валовая продукция» постоянно росла, на съездах ЦК КПСС раздавались победные реляции, а вот реальное обеспечение людей нужными товарами падало год от года. Все это теоретически позволяла побороть экономическая реформа Косыгина.

Проблемы народного хозяйства

Фактически, нормального народного хозяйства в стране не существовало, так как каждое ведомство существовало в полной изоляции одно от другого, а их руководство нередко вставляло своим оппонентам палки в колеса. Нередко бывали случаи, когда одно предприятие изготовляло строительные материалы в одном городе и везло его едва ли не на другой конец страны, в то время как другой завод, расположенный в тех же краях, очень нуждался именно в этом материале, но его обслуживало другое ведомство.

Интересами потребителей промышленность не интересовалась вообще. Так, был случай, когда на одном шинном заводе смогли ровно на пять рублей удешевить стоимость одной автомобильной покрышки. Вот только она стала проходить на 10 тысяч километров меньше, а покупатель оставался в убытке приблизительно на 25 рублей. Парадокс, но работников предприятия премировали за «экономию», тогда как об убытках покупателей никто и не думал.

Тогда и была задумана Косыгинская «реформа 1965». Кратко говоря, от всех этих недостатков следовало избавиться как можно скорее.

Но самое нелепое заключалось в том, что заводы были абсолютно не заинтересованы в банальном изучении спроса на свою продукцию, так как этим вопросом занимались другие ведомства. На складах постоянно ширились запасы произведенной, но совершенно невостребованной продукции.

Особенно дикой ситуация складывалась в строительной отрасли. Подрядчики все чаще начинали браться исключительно за рытье котлованов и заливку массивных фундаментов, так как отчётность по этим работам была наиболее выгодной и «приятной». Зато отделкой и даже реальным строительством «коробок» зданий никто заниматься не спешил. Росло количество незавершенного строительства, гигантские ресурсы попросту выбрасывались на ветер.

Косыгинская концепция

Косыгин, пользуясь разработанными Либерманом тезисами, предложил полностью отказаться от показателей мифической «валовой продукции». Он считал, что производитель должен нести жесткую ответственность за весь цикл выполняемой им работы, соблюдать все сроки и условия производства.

Было предложено переложить формирование численности штата рабочих на кадровые службы самих предприятий, дабы не плодить бездельников, установить размеры средней заработной платы и показатели производительности труда, дать возможность заводам привлекать государственные займы в случае нужды в развитии производственных линий. Предлагалось установить также государственные поощрения за реальное качество работы. В сентябре 1965 года пленум ЦК КПСС постановил, что Косыгинская реформа должна быть внедрена на предприятиях.

Действие хозяйственной реформы

Косыгин небезосновательно надеялся, что при внедрении показателя действительной реализации продукции предприятия перестанут выпускать никому не нужное барахло, а сосредоточатся на выпуске качественных, пользующихся спросом товаров. Нужно сказать, что начало реформы А. Н. Косыгина было вполне обнадеживающим и многообещающим.

В частности, на Щекинском химическом комбинате уволили половину ненужных сотрудников, разделили их заработную плату между оставшимися на предприятии, в результате чего производительность труда и качество выпускаемой продукции выросли вдвое. В одном из совхозов так и вовсе размеры заработной платы в результате нормальной хозяйственной деятельности выросли в несколько раз. Каждый из работников едва ли не за пару месяцев получил денег достаточно, чтобы без проблем купить любой выпускавшийся тогда автомобиль.

Казалось бы, что экономическая реформа Косыгина проходит с блестящими результатами.

К сожалению, это все равно была «показуха», так как такие показатели достигались исключительно за счет созданных «тепличных» условий, что в условиях нормальной экономики невозможно. Пользуясь положением «передовиков», многие предприятия просто нагло выдаивали из государства ассигнования, часть из которых (несмотря на легендарное КГБ) оседала в карманах заинтересованных лиц.

Скрытая сущность реформы

Сама Косыгинская реформа была встречена в СССР совершенно по-разному. Талантливые хозяйственники усмотрели в ней реальную возможность заработать. Другие говорили, что экономика вот-вот развалится. Получилось же «все как всегда», то есть плохо. Как мы уже и говорили, «передовики» тут же ринулись искать все мыслимые и немыслимые предлоги для увеличения государственных ассигнований. Руководство Госплана столкнулось с кучей проблем. Так как прибыль теоретически увеличилась, ввысь пошли и показатели инфляции.

Недостатки реформы

Происходило это из-за того, что предприятия могли пускать излишки доходов только на увеличение заработной платы. Выделять же деньги на развитие самого производства, на выпуск новой продукции или постройку жилья сотрудников было невозможно, так как в плане не было заложено ничего подобного. Кроме того, исследования спроса все так же не проводились, а потому определить, найдет ли новая продукция своего покупателя, было попросту невозможно.

В результате всего этого производительность труда частично выросла, а вот размер заработных плат увеличился в несколько раз. Проще говоря, у народа появилось на руках много свободных денег, но вот купить на них было ничего нельзя, так как товаров повседневного и повышенного спроса попросту не было. Так что Косыгинская экономическая реформа теоретически решила немало проблем, вот только и прибавила немало новых.

Усиление пьянства

В результате (каким бы парадоксальным это ни выглядело на первый взгляд) реальные доходы государства вскоре упали. Пришлось прибегнуть к испытанному временем средству, в разы увеличив производство водки. Резко выросло число пьяниц. Кроме того, в стране появилось много свободных рабочих рук, пристроить которые было некуда. Перед советскими гражданами все отчетливее замаячил призрак безработицы, чего в прежние времена нельзя было даже представить.

Как мы уже говорили, все вышло плохо: огромные прибыли получало руководство предприятий, а вот все их прихоти приходилось покрывать государству. Но в то время еще ни у кого не было духу сказать, что капиталистический метод ведения хозяйства (а Косыгинская реформа именно им и была) требует соответствующих мер…

Сравнение моделей старой и новой экономики

Важно знать, чем же конкретно, в деталях, отличалась новая модель экономики от старой. Дело в том, что одним из важнейших механизмов социального обустройства в СССР была гарантия ежегодного снижения (!) цен. Прибыль предприятий зачастую никак не была связана с себестоимостью выпускаемой продукции.

Более того, руководство и сотрудники ориентировались именно на постоянное снижение себестоимости выпускаемого товара, а все прочие показатели их волновали мало, или же вообще не заботили. Все изменило начало Косыгинских реформ, но до той поры было именно так.

Представьте себе некий завод той эпохи, который выпускает, скажем, легковые автомобили. Обычная себестоимость машины в то время составляла порядка 5.000 рублей. Предположим, что государство определило прибыль в размере 20% от этой суммы. Таким образом, в денежном выражении она равна 1.000 рублей. Цена на машину в магазине составляет 6.000 рублей. Проще говоря, если снизить себестоимость в два раза, то теоретически можно достичь прибыли аж в 3500 рублей с каждого автомобиля! Немалое искушение для «косыгингев».

Механизм сталинской модели экономики

При сталинской экономической модели увеличения прибыли добивались двумя путями: наращивали выпуск товара и снижали себестоимость последнего. В конце каждого отчетного года в обязательном порядке фиксировалось новое, уменьшенное значение себестоимости. Это значение приплюсовывалось к размеру прибыли, после чего формировалась новая цена. К примеру, если себестоимость какой-нибудь техники равнялась 2.500 рублям, да к ней, допустим, прибавлялись все те же 20% прибыли, то в конечном итоге получалось три тысячи рублей.

Таким образом, потребитель и народное хозяйство в целом получали неплохую прибыль при покупке этого товара. Проще говоря, действовал простейший, базовый экономический закон, который гласил: «Чем меньше себестоимость, тем ниже и цена». Но Косыгин разрушил эту норму, которая существовала десятки лет.

Жестокий удар капитализма, крах системы

По сути Косыгинская реформа предполагала перевернуть все «с ног на голову». Что стало главным? Прибыль. Выражалась она в процентах от себестоимости. Зависимость простая: чем больше стоит товар, тем больше доходов у производителя. Таким образом, стало выгоднее стремиться к повышению себестоимости продукции, чем наши «бизнесмены» заняты и по сей день…

Вскоре стало ясно, что снижение себестоимости материально наказывается, а потому смысл в ежегодной гонке ради усовершенствования производства исчез. Цены стали быстро расти. В результате потеряли все: и производитель, и сотрудники, и покупатели. Да и государству эта стратегия не дала ничего хорошего. Таким образом, Косыгинская реформа (итоги которой кратко описаны в статье) должна быть признана крайне неудачным экспериментом.

Увы, но именно она сделала еще одно «грязное дело». В былые времена в развитии производства был реально заинтересован весь коллектив. Когда же для получения прибыли понадобилось, фактически, организовывать саботаж на производстве, руководство многих предприятий быстро сориентировалось и начало отстранять рабочих от процессов совершенствования и развития заводов и фабрик. Все полученные деньги сперва делились между «главными умами», и только их остатки доходили до коллективов.

Проще говоря, итоги реформы Косыгина сводились к образованию мелкого капитализма в самой его худшей форме, когда на «алтарь прибыли» складывается все, включая здоровье и жизнь потребителей.

Фактически, именно так и был начат процесс приватизации предприятий. В 90-е годы многие из бывших партийных бонз, которые ими руководили, с радостью ухватились за давнюю мечту прибрать их к своим рукам. Процесс развала экономики и государства был начат, что особенно ярко проявилось в союзных республиках. В принципе, Косыгинская реформа 1965 года в точности воссоздала времена НЭПа.

Негативные последствия

Вся плановая экономика, которая, хоть и не блистала совершенством, но все же выполняла свою функцию, пошла вразнос. Верхи окончательно утратили желание заниматься реальным анализом производства, изучением спроса и прочими «ненужными» вещами, предпочитая повышать прибыль всеми возможными путями и набивая карманы. Работники также оказались не заинтересованы в улучшении производительности труда и качества товара - ведь Косыгинская реформа характеризовалась грандиозным ростом зарплат, причем реальное внимание на качество выпускаемой продукции обращали немногие!

Не стоит считать Косыгина предателем: он сам застопорил свою реформу, когда увидел ее результаты. Вот только истинных масштабов произошедшего он не видел, да и прочие партийные деятели предпочитали не замечать наметившегося краха хозяйственной системы. Каковы же были причины неудач реформ Косыгина? О, все было очень банально.

Проблема была в том, что никто не создавал экономической модели, никто не пробовал внедрить эту систему на отдельно взятом производстве в условиях «свободного плавания», да и промышленность была совершенно не готова к таким переменам. Кроме того, все портила катастрофическая коррупция и бюрократизм.

Фактически, в этом плане СССР развалился уже в 80-х годах, когда многие Среднеазиатские республики уже открыто контролировали местные «царьки», которые выкачали до того из центра все возможное. Всему этому прямо способствовала Косыгинская реформа 1965 года.

Ровно полвека назад – в сентябре 1965-го – в СССР стартовала косыгинская экономическая реформа, названная так в честь ее инициатора, тогдашнего председателя Совета министров СССР Алексея Косыгина. Могла ли она спасти советскую экономику? Этот вопрос до сих пор не имеет ответа

Отношения Алексея Косыгина и Леонида Брежнева были непростыми, но определять историю их совместной работы как противостояние все-таки несправедливо
Алексей Стужин / Фотохроника ТАСС

В истории России хватает непобедимых полководцев, гениальных мыслителей, великих правителей и крупных революционеров. Миссия управленца не столь впечатляющая, но и в череде неулыбчивых персонажей с портфелями попадаются личности, о которых остается прочная и неглумливая память.

Сентябрьский пленум

На сентябрьском пленуме ЦК КПСС 1965 года наметил контуры грядущей восьмой пятилетки. Именно этот доклад и дал старт экономической реформе.

Косыгин к тому моменту возглавлял правительство почти год, а до этого два года курировал подготовку реформы в правительстве Хрущева . Ему удалось воздержаться от скоропалительных шагов и выйти на пленум со смелой, но не авантюрной программой. Ликвидировались, во-первых, самые экстравагантные начинания отставленного Никиты Сергеевича. Вместо совнархозов возвращались министерства с четкими отраслевыми вертикалями. Во-вторых, правительство отказывалось от тотальной плановой централизации. К середине 1960-х экономика разрослась, и становилось все труднее осуществлять тактическое управление из московских кабинетов. Поэтому отныне предприятия должны были активнее участвовать в разработке решений, в том числе по капиталовложениям и ассортименту продукции. К тому же у них появлялся капитал… И в этом – главное нововведение реформы.

Алексей Николаевич Косыгин (1904–1980) – председатель Совета министров СССР с 1964 по 1980 год
Фото РИА Новости

Вместо плана по валу ключевыми стали показатели реализации продукции, рентабельности производства. План по валу – расчет отгруженной, а не реализованной продукции. Вывезли изделия через заводскую проходную, значит, план выполнен. А ведь заказчик мог их и вернуть… Часто так и случалось: склады были переполнены невостребованными товарами. Реформа же вынуждала производителей изучать спрос, подстраиваться под «возрастающие требования» потребителя. Уже через месяц-другой сотни тысяч производственников ощутили материальную заинтересованность в более интенсивной работе.

Реформа Косыгина или Либермана?

На Западе распространен термин «реформа Либермана». Откуда-то взялась теория, что скромный харьковский профессор Евсей Либерман был теневым стратегом экономической реформы. Затем пустили слух, что на старости лет ученый эмигрировал то ли в Израиль, то ли в США. А Либерман умер в Харькове в 1981-м, на 85-м году жизни. Свою роль в экономических преобразованиях он сыграл, но лидером не был – ни явным, ни тайным.

Реформу готовили на редкость основательно. Замысел секретно обсуждали в Совмине и Госплане еще в начале 1960-х. Хрущев доверил это головоломное дело самому обстоятельному управленцу – Алексею Косыгину, к которому вообще-то относился не слишком тепло. Поминал не без зависти, что Сталин видел в нем будущего премьера.

Словом, на первых порах серьезные товарищи допоздна беседовали, утопая в наркомовских креслах. Потом по инстанциям зашелестели бумаги. Наконец, дискуссия о преобразованиях стала публичной: 9 сентября 1962 года в «Правде» вышла статья Либермана «План, прибыль, премия». Харьковский экономист советовал расширить полномочия предприятий, раскрепостить директоров, дать им возможность расходовать фонды «на нужды коллективного и личного поощрения». В статье реабилитировалось понятие «прибыль», именно на нее предлагалось ориентироваться при составлении плана. Все это прозвучит в докладе Косыгина на пленуме в 1965-м.

Но публикация в «Правде» не появилась бы без одобрения руководства страны – ЦК и Совмина! Косыгин просто привлек к работе Либермана как одного из лучших экспертов. В подготовке реформы также приняли участие академики Василий Немчинов и Леонид Канторович , которые в 1965 году удостоились Ленинской премии (Немчинов посмертно) – «За разработку метода линейного программирования и экономических моделей». В 1975-м Канторович получит Нобелевскую премию по экономике – «За вклад в теорию оптимального распределения ресурсов».

Особый взгляд на будущее советской экономики отстаивал киевский академик Виктор Глушков , автор программы тотальной информатизации хозяйственных процессов. Экономикой, по Глушкову, должны дирижировать машины и те, кто этими машинами управляет. Столь эффектный футуристический план, казалось, был сродни космическому веку. Да и Глушков – сгусток энергии – напоминал Сергея Королева яростной верой в правоту своего выбора, в идею, которая преобразит страну, приблизит общество к коммунизму. Однако когда киевский академик потребовал весомой финансовой поддержки для реализации автоматизированной программы, скептический ум Косыгина запротестовал. Председатель Совмина увидел амбиции ученого, а не сметку хозяйственника. Нет, второго «главного конструктора» бюджет не потянет…

Агитационный плакат эпохи косыгинских реформ

Управленцы того времени полагали, что хозяйство не стоит безоговорочно доверять экономистам-теоретикам. От науки не отмахивались, но до штурвала ученых не допускали. Во многом именно поэтому было отвергнуто и такое предложение экономистов-математиков по кибернетизации народного хозяйства, как СОФЭ (система оптимального функционирования экономики). В Совмине считали, что управлять индустрией должны не компьютерные волшебники, а директора и инженеры, которые и выдвигались на первые роли. Профессорам оставляли роль вспомогательную.

Команда управленцев

Это поколение повидало и нэп, и индустриализацию, и послевоенные реформы. Догматиками они не были, понимали, что управление – не постоянная величина, а процесс, который следует осмотрительно подстраивать под реалии. В Совете министров собрались прагматики, и «реформа ради реформы» их не интересовала. В отличие от преемников времен перестройки они были свободны и от оглядки на мнение Запада.

Косыгин первым из политиков такого ранга четко осознал, что общество всерьез устало от бесконечного чрезвычайного режима. Устало от безбытного существования со спартанским «походным» скарбом – на пути от социализма к коммунизму. Надо сказать, что преобразования 1965–1970 годов иногда презрительно называют «революцией обывателей». Но разве поколение победителей и их дети не заслужили право на скромный домашний комфорт?

Правительство Косыгина работало слаженно, как оркестр Ленинградской филармонии. Сам премьер любил совещания в кругу главных инженеров и директоров. И каждый директор, которому он хотя бы раз пожал руку, чувствовал себя единомышленником «главного инженера Советского Союза». В итоге Косыгин собрал команду одержимых профессионалов, сторонников поступательного развития, а не шоковой терапии, которым такая задача была по плечу.

Это была едва ли не единственная в истории нашей страны
масштабная экономическая реформа, в ходе которой ни у кого ничего не отнимали, не вырывали из рук

Для министра энергетики и электрификации Петра Непорожнего лозунг «Догоним и перегоним Америку» не был элементом пропаганды. Рабочие совещания он проводил на фоне цветной схемы, которая демонстрировала советские и американские отраслевые показатели. СССР значительно опережал соперника по темпам электрификации. За годы реформаторской восьмой пятилетки была пущена Единая энергосистема европейской части СССР, создана объединенная энергосистема Центральной Сибири. Центральное диспетчерское управление заработало в 1967 году.

Министр химической промышленности СССР Леонид Костандов (на фото в центре) и сегодня остается культовой фигурой для работников отрасли
Фото Маршани / РИА Новости

Как гласит легенда, министр химпромышленности Леонид Костандов однажды явился на день рождения Косыгина с ярким пластмассовым стулом в руках. Подарок вроде бы недорогой, но какой долгожданный, ведь это была полимерная мебель отечественного производства. Вскоре полиэтиленовые пакеты, колготки «вошли в нашу жизнь, как водопровод»… Для тех, кто занят в химической отрасли, Костандов и сегодня, через 30 лет после смерти, фигура культовая, как Непорожний для энергетиков. Еще бы, ведь по объемам производства химическая промышленность СССР вышла на первое место в Европе и на второе в мире. И брали не только количеством, но и передовыми научными разработками.

Одним из старейшин правительства был 60-летний Петр Ломако , который стал наркомом цветной металлургии аж в 1940-м. Они с Косыгиным сработались в годы войны, когда в эвакуацию на Урал перебрасывались заводы. Ломако энергично поддержал реформу. Отныне предприятия сами определяли, какая техника им нужнее. Так, объединение «Северовостокзолото» получило мощные бульдозеры фирмы Caterpillar, а также американские самосвалы. Одновременно правительство озаботилось развитием производства отечественных машин. Через несколько лет БелАЗы уже побивали рекорды грузоподъемности. С такой техникой, например, производительность карьера «Кальмакыр» по горной массе достигла 25 млн тонн в год, то есть приблизительно 70–75 тыс. тонн в сутки! Прежде невиданный результат.

Как наша страна («российское могущество прирастать будет Сибирью», сказал Ломоносов) превратилась в энергетическую сверхдержаву – отдельная тема. Заметим только, что без нового подхода к «материальному поощрению» непросто было бы привлечь сотни тысяч рабочих и служащих к трудам праведным в суровом краю. Грандиозные стройки на Севере и Дальнем Востоке велись и раньше, но после 1965 года там начали хорошо платить. Существенное дополнение к исконным социалистическим стимулам – энтузиазму и принуждению! Крупными добытчиками нефти стали и страны Персидского залива, но советский подход в корне отличался. У нас добыча ресурсов давала толчок развитию технологий и производства – в машиностроении, металлургии, кабельной промышленности… И здесь работала реформа.

«Алёнка» и «Седьмое небо»

Всем известная московская фабрика «Красный Октябрь» включилась в эксперимент в числе первых 48 предприятий. Ее директор Анна Гриненко участвовала во всех совещаниях и учебных семинарах, на которых специалистов готовили к новым правилам игры.

До реформы «Красный Октябрь» по плану должен был ежегодно реализовывать 60 тыс. тонн сладостей на 176 млн рублей. От государства фабрика получала 4 млн рублей в год на зарплаты и минимальные (не больше 1% от годовой зарплаты) премии. Когда требовалось оперативно купить что-то для работы, хотя бы канцелярские скрепки, швабру или гаечный ключ, товарный чек не мог превышать сумму в 5 рублей. И вот пришла самостоятельность. Вместо 5 рублей разрешили тратить аж 100, а главное – 10% прибыли оставлять на предприятии. Из сверхплановой прибыли можно было оставить 25%, но министерство всегда выставляло напряженный план, чтобы исключить значительное его перевыполнение.

Один из результатов реформ: в 1966 году у фабрики «Красный Октябрь» появилась новая марка шоколада – знаменитая «Алёнка»

Осязаемые итоги преобразований – новые массовые марки шоколада: «Алёнка» (1966), «Седьмое небо» (1967) и другие, вплоть до «Вдохновения» (1976). В 1970-е, несмотря на волны дефицита, шоколад стал доступнее, чем в прежние времена, к нему уже не относились как к диковинке.

Что такое реформа в действии? К примеру, энгельсское производственное объединение «Химволокно» производило товар, необходимый и промышленности, и частным покупателям в СССР и за рубежом. Ему удалось накопить ту самую прибыль. Результат – 700 тыс. квадратных метров жилья, кинотеатр, семь магазинов, больница, 12 детсадов, пионерский лагерь… Привычные «завоевания социализма» не с неба упали.

О взаимоотношениях премьера Алексея Косыгина и генсека Леонида Брежнева написано немало. Да, они не притворялись душевными друзьями, а по характеру были антиподами. В конце 1970-х их сотрудничество вошло в полосу кризиса. И все-таки определять историю совместной работы Брежнева и Косыгина как противостояние несправедливо. Косыгину было комфортнее с Брежневым, нежели с Хрущевым, отмечает внук премьера, академик Алексей Гвишиани . Последние советские премьеры Николай Рыжков и Валентин Павлов , работавшие с Михаилом Горбачевым , могли лишь мечтать о столь конструктивных отношениях, которые сложились у Косыгина с Брежневым.

Что же касается Политбюро, то там Алексей Косыгин, разумеется, не тушевался. Как-никак членом ЦК ВКП(б) и кандидатом в члены еще сталинского Президиума ЦК КПСС он стал раньше Суслова и Брежнева . Не случайно первые постхрущевские годы иногда называют «эпохой дуумвирата»: лицом страны считался партийный лидер, но при обсуждении экономических вопросов Косыгин всегда показывал, кто в доме хозяин, и до середины 1970-х Брежнев нередко пасовал перед авторитетом «сталинского наркома».

Известно, что генсек подчас критиковал усилия экономистов с позиций простодушного здравого смысла: «Работать надо лучше – вот и вся реформа». Но только из страстной любви к сенсациям можно расценивать эту реплику как надпись на могильном камне преобразований.

Реформы и повышение уровня жизни

Косыгинская реформа осуществлялась в условиях очередного витка гонки вооружений: напрочь испортились отношения с Китаем, что означало новые расходы на оборону. Но если до и после Косыгина в нашей стране с разной степенью успешности заваривались реформы «за счет населения», то его правительство сумело реализовать перестройку на фоне повышения уровня жизни в СССР. Причем задолго до расцвета нефтегазового экспорта: в те годы в энергетику, наоборот, приходилось вкладывать.

Бурно развивалось строительство так называемого кооперативного жилья, и это тоже было отступлением от скрижалей распределительной экономики. На смену аскетическим пятиэтажкам пришли более комфортабельные типовые дома, с лифтами и мусоропроводом. За 3–5 тыс. рублей (сумма по тем временам, конечно, немалая, но и не заоблачная) можно было приобрести однокомнатную квартиру в московской новостройке. К тому же государство предоставляло пайщикам жилищно-строительных кооперативов практически беспроцентную ссуду в размере до 70% от суммы на срок до 20 лет. Условия по международным меркам немыслимо щадящие.

Но попробовали бы вы тогда в областном городе купить по госцене мясо,
масло или колбасу, да много чего еще. Вряд ли попытка увенчалась бы успехом

Средняя зарплата рабочих и служащих в 1975 году составляла 146 рублей в месяц и продолжала медленно, но верно расти. Кроме того, доходы увеличивались за счет премий, 13-й зарплаты и т. п., поэтому квартиры в кооперативных домах никогда не пустовали.

То есть наша страна получила едва ли не единственную в своей истории масштабную экономическую реформу, в ходе которой ни у кого ничего не отнимали, не вырывали из рук. Эдакая реформа без жертв и разрушений.

Подчеркнем, что резко возросло значение прибыли в управлении экономикой. Ретрограды и сейчас оценивают этот шаг чуть ли не как отступление от коммунистических идеалов. Но ведь речь шла не о прибыли частного собственника, а об общенародном доходе. Появление же фондов социально-культурного назначения и жилищного строительства позволило повысить уровень социального обеспечения.

Стало меньше уравниловки в зарплатах. При этом опасных контрастов удалось избежать. Сегодня на предприятиях бывает так: в совете директоров – «парашюты» по 25 млн, а у руководителей среднего звена – зарплата в 25 тыс. В 1970-х самые высокооплачиваемые специалисты, учитывая привилегии, могли получать лишь в 4 раза больше средней зарплаты. И все-таки признаем: в 1965–1970 годах дух корысти в СССР укрепился, хотя и не достиг критических рубежей. Старики ворчали: куда подевалось братство? Все думают только о карьере, премиях, автомобилях, дачах, загранпоездках…

Проблемы мотивации

Впрочем, элементы рыночного подхода и материальной мотивации присутствовали в советской реальности всегда. Это и нэп, и послевоенное восстановление страны, когда тысячам специалистов платили сдельно, забыв о незыблемости скромных ставок. В этом смысле реформа была типично социалистическая.

Принято сетовать на ограниченность предложенной Косыгиным программы. Дескать, Пражская весна 1968-го напугала кремлевских вождей, и начались жестокие заморозки, в которых погибало все живое. Однако это, по крайней мере применительно к экономике, явное заблуждение.

Все планы сентябрьского пленума 1965-го Косыгин реализовал с образцовой дотошностью. Через два года после пленума по новой системе работало 5500 предприятий. Они давали треть промышленной продукции СССР и почти половину прибыли. К весне 1969 года на эти рельсы встало уже 32 тыс. предприятий, обеспечивая 77% советской продукции! Дальше – больше. В начале 1970-х практически все предприятия страны перешли на новую схему работы. Разве можно считать такую реформу половинчатой или прерванной? Если кого-то не устраивает ее «скромный» размах, приведите пример более масштабных преобразований, только без летального исхода для системы.

За годы восьмой пятилетки национальный доход увеличился на 42%, объем промышленного производства вырос в 1,5 раза, сельскохозяйственного – на 21%. К 1970 году Советский Союз обосновался на высоких позициях в таблице ооновского Индекса развития человеческого потенциала, который считается наиболее авторитетным показателем уровня жизни.

Самосвалы повышенной грузоподъемности БелАЗ (на фото вверху) и самолеты-гиганты Ан-22 (внизу) символизировали мощь советской экономики 1970-х

Впрочем, после «золотой» пятилетки темпы роста экономики стали замедляться. Рост продолжался, но скукоживался. И дело тут не только в оборотной стороне реформы. Демонстрировать подъем в 1970-е годы, когда СССР уже превратился в экономического гиганта, было сложнее, чем в начале ХХ века, в 1930-е или после 1945-го…

Кроме того, проявились и очевидные недостатки реформы: предприятиям было выгодно повышать себестоимость продукции и подчас они добивались этого искусственно. Выходили «новинки», отличавшиеся от прежних товаров не столько качеством, сколько ценой. Правительство пыталось бороться с лукавством предприимчивых директоров, стимулировало (с переменным успехом) рациональный подход к делу. Между тем набирала силу теневая экономика, во многом сводившая на нет старания правительства. Ведь насколько труднее добропорядочному технологу бороться за качество продукции, рассчитывая на премию в 50 или даже 100 рублей, когда сосед-мясник зарабатывает по тысяче в месяц и «Волга» у него генеральская. А государство вроде как в стороне…

Рамки и ограничители

Иногда косыгинскую реформу сравнивают с преобразованиями в Китае в 1980-х, а самого Косыгина называют несостоявшимся советским Дэн Сяопином , а то и вовсе – предтечей китайского коммунистического реформатора. Но, право, различий тут больше, чем аналогий. Главным фактором преобразований в КНР оставалась дешевая рабочая сила. И – минимум социальных гарантий. СССР же в 1965 году отправился в противоположном направлении, да и находился он на более высокой ступени развития, нежели Китай на старте реформ Дэн Сяопина.

Деятели косыгинского поколения подготовили страну к индустриальной экспансии. Советский Союз решительно выходил на мировой рынок – и не в статусе ученика, а с позиций силы, экономической и военно-политической. Помешала Афганская война, потом смутное время, когда насаждались идеалы, далекие от прагматической арифметики. Ушло поколение победителей, и страна не справилась с эмоциями…

Конституция 1977 года подтвердила успех начинаний Косыгина. Статья 16 гласила, что в экономической системе СССР централизованное управление сочетается «с хозяйственной самостоятельностью и инициативой предприятий, объединений и других организаций». «При этом активно используются хозяйственный расчет, прибыль, себестоимость, другие экономические рычаги и стимулы», – подчеркивалось в Основном законе. Эти понятия вошли в обиход в результате реформы, провозглашенной в сентябре 1965-го.

Что же, значит, верной дорогой шли товарищи? Как сказать… Попробовали бы вы тогда в областном городе купить по госцене мясо, масло или колбасу, да много чего еще. Вряд ли такая попытка увенчалась бы успехом. Дефицит – главный спутник советской экономики – ни тогда, ни тем более после преодолеть так и не удалось. Не зря бытует мнение, что, если б не этот проклятый дефицит, Советский Союз все еще прочно стоял бы на ногах…

Но мог ли прагматик и технократ Косыгин двинуться дальше, перешагнув через идеологические ограничители и политические преграды, герметично отделявшие идиллию «развитого социализма» от хаоса «дикого капитализма»? Едва ли. И не потому, что боялся Системы, частью которой сам являлся. Будучи трезвомыслящим человеком, он понимал: выйти за рамки предложенных обстоятельств значило бы разрушить все то, что создавалось десятилетиями. На это он пойти не мог.

Премьер известный и неизвестный. Воспоминания о А.Н. Косыгине / Сост. Т.И. Фетисов. М., 1997

Гусев В.К. Эпоха реформ. М., 2001

Андриянов В.И. Косыгин. М., 2003 (серия «ЖЗЛ»)

Леонид Абалкин (1930–2011) – академик РАН, заместитель председателя Совета министров СССР (1989–1991)

«Мы получили прекрасную пятилетку – с 1966 по 1970 год. За весь ХХ век были только две такие успешные пятилетки (первая – в 1923–1927 годах), когда повысились эффективность производства, национальный доход, производительность труда, выросли доходы населения. В конце 1960-х у нас даже появился избыток произведенного мяса, и мы арендовали у стран, входивших в Совет экономической взаимопомощи, холодильники, чтобы его хранить. Я советую вам обратиться к фактической статистике того времени. Тогда еще не было предположений, что возможен дефицит. В стране началось массовое кооперативное строительство, привлекались деньги граждан для улучшения их жилищных условий. Дорогостоящие товары продавались в кредит. Это были очень большие перемены. Они качественно отличались от тех, что происходили у нас в 90-е годы прошлого века.

Беда многих реформ 1990-х состояла в некомпетентности самих «реформаторов», незнании ими реальной экономики, ориентации на чисто книжные понятия. Эти преобразования оказались куда более идеологизированными, чем в 1960-х. Иные «реформаторы» до сих пор находятся в плену идеологем, которым все мы, дескать, должны непременно следовать, не считаясь с реальной ситуацией. Например, продолжать «вытеснять государство» из экономики».

Из интервью Леонида Абалкина о деятельности Алексея Косыгина, 2007 год

Егор Гайдар (1956–2009) – ученый-экономист, исполняющий обязанности председателя правительства России (июнь-декабрь 1992 года)

«Осознание нарастающих проблем, связанных с неэффективностью советской экономики, в середине 1960-х годов подтолкнуло руководство страны к попытке провести экономические реформы. [Эта] прокламируемая программа мер более осторожна, чем реализованная в Югославии, намечаемая в Венгрии, спустя годы предпринятая в Китае. Тем не менее это последняя серьезная попытка найти пути изменения системы управления советской экономикой, открыть дорогу восстановлению рыночных механизмов, демонтированных на рубеже 1920–1930-х годов, инициированная до начала глубокого кризиса социалистической системы. Трудно сказать, в какой степени это было результатом реформаторских усилий, но восьмая пятилетка (1966–1970) по темпам экономического роста оказалась самой успешной за последние три десятилетия существования СССР. <…>

Все доступные нам социологические исследования показывают нарастание со второй половины 1960-х годов остроты проблем, связанных с недостатком товаров на потребительском рынке. Уже с середины 1960-х годов на большей части территории страны мясо исчезает из свободной продажи. Купить его с этого времени можно лишь в кооперативной торговле или на колхозном рынке по значительно более высокой, чем государственная, цене. Исключение: столица, привилегированные города.

В отличие от рыночной экономики, где естественным ответом на подобную структурную проблему было бы изменение розничных цен, в СССР о таком решении нельзя было и помыслить. В 1930 – начале 1950-х годов основа устойчивости коммунистического режима – страх общества перед властью. В 1960-х годах страх перед массовыми репрессиями уходит в прошлое. Режим воспринимается как данность, но не внушает панического ужаса. На смену прежним формам легитимации режима приходит новый контракт власти и общества: вы – власть, обещаете нам – народу, что не будете отменять введенные социальные программы, даже когда они будут более дорогостоящими, гарантируете стабильность розничных цен на важнейшие товары народного потребления. За это общество готово вас (власть) терпеть, воспринимать как данность, неизбежное зло».

Из книги Егора Гайдара «Гибель империи»

Слово «реформы» несет в нашей стране отрицательный оттенок. Между тем, в Китае это слово такого оттенка не имеет. Почему? Потому, что итоги реформ разные. Разные личности их осуществляли, разные цели перед собой ставили.

Но если с реформами 90-х годов нашему народу все более менее ясно, то более ранние попытки реформ мало известны сегодня и не получают ни освещения, ни должной оценки. Между тем, именно там кроется ответы на многие вопросы. Колоссальный удар по экономике СССР нанесла реформа Косыгина, которую правильно нужно называть «реформой Либермана». По имени её настоящего автора — Евсея Григорьевича Либермана. И суть реформы, полностью поменявшей экономический уклад СССР и дальнейшая судьба её автора Либермана, наводят на мысль, что все эти «реформы» 1965 года не были случайной ошибкой.

А стали первым шагом на пути уничтожения нашего государства Горбачевым и Ельциным.

Об этом статья постоянного обозревателя ресурса Артёма Кривошеева.

«Реформы Косыгина или реформы Либермана

«Вы совсем отказались от такого меча, как Сталин, выбросили этот меч. В результате враги подхватили его, чтоб им убивать нас. Это равносильно тому, как говорит китайская пословица, чтобы, подняв камень, бросить его себе на ноги».

Либеральные экономисты, говоря о причинах распада СССР, часто упоминают так называемую «административно-командную систему управления экономикой», которая являлась «страшно» неэффективной: дефицит товаров народного потребления, неэкономное и расточительное производство, плохая система распределения. Оставим за скобками, что либеральные экономисты значительно сгущают краски. Признаем, все-таки те недостатки, которые они проецируют на все годы существования СССР, имели место в последние десятилетия существования Союза. Только вот действительно ли это недостатки административно-командной системы, созданной Сталиным?

Начать необходимо с того, что экономическая система СССР в разные годы его существования имела значительные отличия. Так, экономика НЭПа существенно отличалась от экономической системы индустриализации и послевоенной сталинской экономики. Хрущевская система экономических отношений отличалась от брежневской и «перестроечной».

Кратко напомню, в чем заключалась суть послевоенной сталинской экономики. После войны был взят курс на построение такой экономики, где отрасли дополняют друг друга. Работал принцип общегосударственного хозрасчета . Проще говоря, народное хозяйство страны представляло единый организм. И если, например, сталелитейные заводы работали с нулевой рентабельностью, то их продукция, используемая в машиностроении, благодаря низкой стоимости, позволяла выпускать высокорентабельные конечные изделия. В результате все народное хозяйство работало «в плюс» и, самое главное, в стране не было кризисов перепроизводства, все силы работали над главной целью – сверхзадачей, поставленной Правительством. Будь то победа в войне или полет в космос.

При этом, предприятия и отрасли народного хозяйства ставились в такие условия, что был выгоден научно-технический прогресс – использовался механизм снижения цен. Как он работал, хорошо описано здесь, приведу отрывок, необходимый для понимания:

«Государственным планом предприятию устанавливался на год выпуск продукции (по её видам) определённого качества и по заданной цене, которая покрывала издержки производства и обеспечивала некоторую прибыль. При этом себестоимость (издержки) и прибыль не были связаны между собой. Прибыль просто означала разницу между ценой и себестоимостью. Руководство и весь коллектив предприятия нацеливались на снижение себестоимости продукции, успехи в этом отношении поощрялись материально.

Допустим, завод выпускает легковые автомобили. Себестоимость автомобиля составляет 5000 рублей. Допустим, что доля прибыли от себестоимости определена в 20 процентов. Следовательно, прибыль с каждого автомобиля равна 1000 рублей. А продажная цена автомобиля составит 6000 рублей.

Теперь предположим, что коллектив завода, введя технические новшества и организационные чудеса, снизил себестоимость автомобиля в два раза, — она составила 2500 рублей. А что сталось с прибылью?

При сталинской модели прибыль определялась как разность между «твёрдой» на какой-то период ценой и получившейся себестоимостью. Поэтому прибыль увеличилась бы на эту самую величину снижения себестоимости и достигла бы 3500 рублей. На этом уровне она сохранялась бы до конца года, завод процветал бы.

Это очень важно для понимания.

В сталинской модели экономики увеличению прибыли никакого планового значения не придавалось, а увеличить её можно было только двумя путями: через наращивание выпуска продукции по сравнению с планом и через снижение себестоимости. В конце года подводились итоги работы предприятия и фиксировалось новое, сниженное значение себестоимости. К этой величине добавлялась прибыль и получалась новая, уменьшенная цена продукции. В данном примере установленная новая цена на автомобиль равнялась себестоимости 2500 рублей плюс, допустим, те же 20 процентов от неё в качестве прибыли, итого 3000 рублей. Значит, потребитель (народное хозяйство) от покупки каждого автомобиля по сравнению с прежней ценой получил бы выгоду в 3000 рублей. Именно снижение себестоимости продукции создавало возможность снижения цен на неё.

Наряду с этим, нужно сказать, что в сталинской экономике Госплан жестко контролировал производство важнейших для народного хозяйства изделий в штуках . Плановые показатели спускались сверху. Уже при Хрущеве, Госплан существенно снизил количество планируемых по номенклатуре показателей и заменил их на планы «по валу». К примеру, раньше было – 1000 штук конкретных изделий, а теперь продукции на 1000000 рублей. Надеюсь, читатель понимает разницу в этих показателях. Если нет – поясню. При Сталине предприятиям планировали выпуск продукции, а не количество денег, которое они должны за нее выручить. А значит не было смысла задирать цены – наоборот работал механизм, когда было выгодно их снижать.

Еще раз хочу подчеркнуть самое важное. Экономика Сталина была нацелена на развитие всего народного хозяйства в комплексе (народнохозяйственный хозрасчет). Все отрасли были взаимоувязаны. Руководящим органом по планированию основных показателей, к которым необходимо стремиться, был Госплан СССР. Плановая система непрерывно совершенствовалась.

Но уже в 1957 – 1959 гг. реформы хрущевцев внесли столько «принципиальных новшеств» и «прогрессивных нововведений», что к 1965 году экономика СССР погрязла в «многочисленных проблемах, [стала]испытывать удары тяжелых диспропорций; более того, возникла угроза подрыва самой управляемости социальных и хозяйственных процессов, что в виде особенно тревожных сигналов проявилось в затруднениях 1962—1963 гг» .

Более подробно о сталинской экономике и об изменениях, внесенных хрущевцами, рассказывают материалы Валерия Антольевича Торгашева и другие материалы. Мы же сейчас рассмотрим экономические реформы, прошедшие уже после Хрущева. Судьбоносной и в определенной степени – роковой, стала реформа, проведенная в 1965 году и получившая в отечественной историографии название – «косыгинской реформы». По имени председателя Совета Министров Алексея Николаевича Косыгина В западных источниках её называют «реформой Либермана». (О личности самого Евсея Григорьевича Либермана мы поговорим в следующем материале).

Суть «преобразований» заключалась в следующем. Предприятиям предоставлялась хозяйственная самостоятельность: снижалось (и без того сниженное хрущевцами) количество обязательных к исполнению плановых показателей. Вместо показателя валовой продукции, как главного критерия эффективности предприятия, главным критерием стала прибыль, рентабельность и показатели реализованной товарной продукции. Все это, в теории, должно было способствовать научно-техническому прогрессу, повышению качества изделий, росту производительности труда. Кроме этого, предприятиям самим предлагалось планировать свое развитие и отправлять проекты планов развития «наверх». Заводы теперь могли сами определять методы выполнения производственного плана, численность своих работников, среднюю заработную плату и производительность труда. Либерман считал, что планировать такой показатель как себестоимость не нужно, так как ради его достижения, предприятия преднамеренно шли на ухудшение качества продукции, выпускали товары, не нужные потребителю (Это стало возможно после 1957 – 1959 гг.), но сам показатель себестоимости – сохранили. По сути, это были рыночные преобразования.

Реформа готовилась ещё Хрущевым и была призвана «решить» проблемы экономики, созданные самими хрущевцами и их первой «перестройкой». Еще в 1962 год Хрущев разрешил экономический эксперимент по концепции Либермана. Были выбраны два предприятия швейной промышленности (фабрики «Большевичка» в Москве и «Маяк» в Горьком), Западный угольный бассейн на Украине, а также ряд транспортных предприятий. Что интересно, Косыгин долгое время сопротивлялся проведению этого эксперимента. Почему дальше он поддержал реформы, это большой вопрос. Возможно, отчасти это было вызвано «успешными» результатами эксперимента. Однако такие результаты стали возможны потому, что предприятия откровенно пользовались несовершенством производственных отношений и попросту «снимали сливки». Другими словами, все народное хозяйство было связано плановыми показателями, а предприятия, находящиеся в условиях эксперимента, имели хозяйственную свободу. Нечто подобное будет происходить в перестройку, когда из экономики различными «эффективными» кооперативами будут выводиться денежные средства, завышаться цены на продукцию, что не могли сделать государственные предприятия.

Текст официальных постановлений и стенограммы Пленумов ЦК, интересующиеся с легкостью найдут в интернете. Я же кратко постараюсь рассказать основные реальные результаты проведенных преобразований.

Во-первых, фактически произошла деформация главных целей, которые преследовали предприятия. Главным стало – извлечение прибыли. Прибыль продолжала образовываться как процент от себестоимости. То есть, чем выше себестоимость, тем выше прибыль. Так включился механизм затратной экономики. Поясню, как это работало на примере, приведенном выше :

« Снизил коллектив себестоимость автомобиля в два раза – с 5000 до 2500 рублей – уменьшилась и его прибыль с 1000 до 500 рублей. Увеличить прибыль за счёт произвольного повышения цены автомобиля тоже нельзя: цена должна быть равна себестоимости плюс 20 процентов от неё, то есть 3000 рублей.

Итак, при снижении себестоимости автомобиля вдвое цена его будет одинаковой как при прежней, так и при новой модели – 3000 рублей. Но при прежней модели прибыль предприятия составляла 3500 рублей, а при новой – всего 500 рублей. А за счёт прибыли содержались детские сады, спортивные сооружения, базы и дома отдыха, строилось жильё и пр. Значит, при новой модели подрывались возможности социального развития предприятия. В результате все, кто раньше за снижение себестоимости и цены поощрялся, теперь стали за это материально наказываться. Ясно, что коллектив при новой модели бороться за снижение себестоимости не будет, а значит, исчезла и возможность снижения цен. Потеряли и коллектив завода, и потребитель продукции, и государство, и население».

Из этого исходило второе следствие. Предприятиям стал невыгоден научно-технический прогресс. Зачем уменьшать затраты на производство, если можно планомерно увеличивать себестоимость конечной продукции? Поэтому, под различными предлогами, коллективы предприятий старались замедлить внедрение новых технологий. Старые технологии способствовали процветанию – росла себестоимость и прибыль.

Третье следствие, выходящее из первого и второго, заключалось в прекращении реального роста производительности труда. Зачем повышать производительность труда, если её целью является снижение затрат ресурсов и времени на единицу продукции? Предприятие заинтересовано в росте стоимости продукции. Приведу пример из статьи (к сожалению, она так и не была опубликована) Виталия Федоровича Быкова, моего университетского преподавателя, который 11 лет находился на руководящих партийных должностях управления промышленностью г. Комсомольска-на-Амуре. Он был на практике знаком с результатом реформ :

В. Ф. Быков на встрече с космонавтом В.В. Рюминым, 1982 год, г. Комсомольск-на-Амуре

8 апреля 1978 г. приезд Л.И. Брежнева в г. Комсомольск-на-Амуре

«Интерес к увеличению стоимости привел к варварскому расходованию материальных ресурсов, ибо стоимость прирастала затратами прошлого труда. Например, металлургические предприятия были заинтересованы выпускать прокат, содержащий как можно больше металла, т.е. по максимально допустимой толщине. Затем из этого проката, диаметром 100 или даже 200 мм точился вал для какого-нибудь дымососа или компрессора диаметром 50 или 25 мм».

Четвертым следствием стало снижение количества произведенной продукции в натуральной форме. Что называется в штуках. Ведь при росте себестоимости изделий и количества, затраченных на их производство материалов, постепенно падало реальное количество выпускаемых изделий : «…валовой общественный продукт и национальный доход страны увеличились в 1985 году по сравнению с 1965 годом в 2,8 раза (от себя добавим — в денежном выражении). Но за этот период на каждый рубль национального дохода и валового продукта уменьшилось производство зерна, мяса, молока, овощей, тканей, обуви и ввод жилья в 2 раза, а картофеля — в 4 раза в натуральном выражении» .

Что получалось в итоге? Официальная статистика ежегодно фиксировала прирост производительности труда в масштабах страны. Но большую часть этого роста давало банальное завышение стоимости выпускаемой продукции. В. Ф. Быков приводил пример :

«…Что это был за «рост» первых двух пятилеток после реформы покажем на примере одной из подмосковных текстильных фабрик, на которой посчастливилось побывать автору в 1971 году. Руководство фабрики бойко рассказывало о том, как они за 5 лет увеличили объем производства, естественно в стоимостной форме, в 2 с лишним раза и производительность труда в 2 раза. На вопрос: как им удалось поднять в 2 раза производительность труда, не меняя оборудование, не внедряя никаких новых технологий и не сокращая промышленно-производственный персонал, выяснилось следующее. В предыдущую пятилетку фабрика выпускала легкие ткани — ситец и сатин. В результате реформы перешли на дорогие и тяжелые ткани — шерсть и сукно. Естественно, станки стали вращаться медленнее: вместо 1 млн. погонных метров в смену лёгких тканей стали производить 700-800 тыс. метров тяжелых тканей. Как видим реальная производительность труда упала на 30-20%. Но стоимость одного метра тканей увеличилась в 2-3 с лишним раза и вместе с ней (стоимостью) повысилась в 2 раза производительность труда. Вот вам и рост производительности труда в 2 раза в стоимостном выражении».

Но это было не самое страшное, самым печальным было другое: народное хозяйство стало неуправляемым. Экономика стала работать не как единый организм, а как совокупность предприятий, преследующих свои местечковые интересы, а не целой страны – системы. Преобладающим стал хозрасчет отдельного предприятия. Сокращение реального производства при одновременном «выполнении» плана в стоимостных показателях привел к скрытой инфляции в виде товарного дефицита – доходы населения, благодаря премиям и росту зарплат стали существенно выше реальной производительности труда. Возникла нехватка товаров народного потребления (особенно дешевых изделий, которые были нужны населению, но их небольшая стоимость мало интересовала предприятия). Это вызвало растущее недовольство населения. Резко упала дисциплина поставок. Серьезный удар был нанесен по межзаводской кооперации. Ведь машиностроительное производство это не один большой завод, который делал все сам. В производстве машин и оборудования участвовали сотни смежных заводов. Недопоставка «копеечного» изделия, являющегося комплектующим для другого завода, зачастую останавливала целые конвейеры. В производстве любого сложного изделия – бульдозера, комбайна, станка участвуют десятки и сотни поставщиков :

«…Ревденский завод по обработке цветных металлов в Свердловской области недопоставил Казанскому производственному объединению «Теплоконтроль» 19 тонн бронзового проката для изготовления пружин к манометрам. Цех, выпускающий эти изделия, постоянно лихорадило, он неоднократно останавливался. Без четырехкопеечной пружины нельзя сделать манометр. В результате в 1982 году объединение недодало своим заказчикам 428 тысяч манометров. У «Теплоконтроля» 18 тысяч потребителей. Многие из них недополучили необходимые им приборы. В числе пострадавших оказались Ковровский экскаваторный, Алапаевский станкостроительный, Барнаульский аппаратно-механический заводы, московский завод «Рассвет» и многие, многие другие... Цена манометра 4 рубля 70 копеек. Но срыв его поставок ведет к тому, что большое количество экскаваторов, станков и другого оборудования стоимостью в десятки тысяч каждое своевременно не поступает заказчикам, давая тем самым всё новые и новые импульсы для продолжения цепной реакции сбоев и простоев».

В итоге заводы, которые не могли завершить производство и получить прибыль, теряли премиальную часть, что вызывало массовую текучесть кадров из-за низких заработков. Люди шли за лучшей долей на другие предприятия. В какие расходы выливалось народному хозяйству подобная «рыночная эффективность» каждого отдельно взятого предприятия, надеюсь, объяснять не нужно. Вместе с этим, экономическая модель, созданная Сталиным, имевшая опыт реализации масштабных национальных проектов была настолько прочной, что подобные «реформы» крайне медленно подтачивали её. По сути, мы до сих пор пользуемся её достижениями…

Безусловно, сильное государство не давало быстро увеличивать прибыль предприятий, а также допускать быстрый рост себестоимости изделий. Если какой-то завод слишком быстро увеличивал свои затраты, то это включали в план и премирования не полагалось. Хозяйственные руководители это быстро усвоили, и процессы дезорганизации экономики получались медленные. Именно тогда в голову хозяйственных руководителей начал проникать вопрос, а не «реформировать» ли политическую систему, чтобы обогащаться можно было быстрее? Так начала формироваться перестроечная «элита», на которую впоследствии стал опираться Горбачев.

Страна, благодаря проведенной реформе, утратила перспективу. Множество советских граждан постепенно разочаровывалось в пропагандируемых идеалах. Это было понятно. Если на словах, говорили об ускорении научно-технического прогресса, рационализации, экономии, а фактически реальная рационализация производства была просто невыгодна и никак не поощрялась. Данное явление позднее назвали уравниловкой. Это гасило творческий потенциал и вызывало апатию у людей. Напротив, те, кто мог грамотно осуществлять «рационализацию» в сторону увеличения стоимости (в основном это было руководство предприятий), процветали. Фактически это было узаконенной формой вредительства и способствовало отбору на руководящие должности беспринципных людей с обывательской психологией, из которых впоследствии вырастут олигархи и прочие «эффективные менеджеры». Процесс деградации советской элиты значительно ускорился. Мао Цзэдун, говоря, что «советские ревизионисты» занимаются реставрацией капитализма и предали идеи Сталина, оказался полностью прав.

Подведем краткий итог. В 1965 году в советское народное хозяйство были внедрены элементы рыночного хозяйства , которые в итоге значительно дезорганизовали экономику СССР, затормозили развитие научно-технического прогресса, вызвали дефицит и имели другие негативные последствия. Если говорить экономическим языком, то к 1985 году у нас была не административно-командная экономика, а «система децентрализованного воспроизводства краткосрочной прибыли на базе обособленного предприятия» . Эта архаичная либерально-экономическая модель действует в головах многих наших экономистов и поныне. Разве не либералы говорят нам, что необходимо все приватизировать, разделить? Что каждое отдельное предприятие должно быть экономически обособлено и «экономически эффективно»? Что госкорпорации неэффективны? К чему это приводит – может подсказать опыт реформы 1965 года. .

Что этот Косыгин придумал? Какие реформы? Зачем они нужны? Кому это надо? Кто это понимает? Работать нужно лучше, вот и вся проблема.

Брежнев Л.И.

Сразу после прихода к власти Брежнева перед ним встал острый вопрос – нужна была экономическая реформа, поскольку последние 5 лет деятельности Хрущева привели к ужасающим последствиям. Поэтому буквально все, начиная от простых граждан, и заканчивая руководителями ЦК, понимали – реформы нужны. Но почему экономическая реформа 1965 года не дала ожидаемых результатов? Для ответа на этот вопрос нужно рассмотреть все нюансы проводимых изменений в сельском хозяйстве и в промышленности.

Экономическая реформа 1965 года делала главную ставку на модернизацию сельского хозяйства и промышленности. Занялся ей Косыгин, которого убрали после первых положительных результатов, после чего началось падение экономики СССР.

Аграрная реформа 1965 года и ее результаты

В марте 1965 года руководство СССР объявляется о начале реформы в аграрном секторе. Основные идеи данной реформы были следующими:

• Государство повысило закупочные цены для совхозов и колхозов.
• За перевыполнение плана выращивания сельхоз продукции государство устанавливало надбавку к закупочной стоимости +50%.
• Закупочные цены утверждались на 10 лет, что давало аграриям гарантии.
• Колхозникам теперь выплачивалось гарантированное жалование, а не трудодни, как то было раньше.
• Государство направляло большие суммы денег на оснащение колхозов и совхозов материально-технической базой.
• Снятие всех ограничений на ведение подсобного хозяйства.

Сами идеи реформы были здравыми, руководство партии хотело не просто улучшить положение сельского хозяйства, но и усилить контроль над ним со стороны Министерств. В результате получилось немного не то, о чем изначально говорил Брежнев. Достаточно посмотреть на список выше, чтобы понять, что там есть как положительные, так и отрицательные стороны, которые в дальнейшем проявились в полном объеме.

Положительные моменты аграрной реформы

Безусловно, увеличение закупочной стоимости, дополнительная плата за перевыполнение плана и длительные гарантии на закупку – это то, что колхозам было необходимо. Об этом мало говорят, но факт заключается в том, что все совхозы и колхозы были убыточными. У всех были долги. Не случайно ведь и реформы Хрущева и реформы Брежнева во главу угла ставили то, что долги с колхозов должны списываться. Откуда взялись эти долги? Главная причина в том, что долгие годы государство фактически обворовывало крестьян, выкупая их продукцию за бесценок. Начиная с 1965 года эта тенденция ломалась.

Отрицательные моменты аграрной реформы

Но было в аграрной реформе и то, что привело к «застою» - фиксированная оплата труда колхозникам. Раньше колхозник получал деньги за трудодни, а также имел доплаты за выполнение плана производства (выращивания). Например, человеку было нужно отработать 20 дней, собрать 250 килограмм картошки, а государство за это ему платило 50 рублей (цифры приведены только для примера). Теперь же картина менялась. Человек получал свои 50 рублей вне зависимости от того сколько он соберет картошки за 20 дней работы. Даже если он соберет не 250 килограмм, а 10 – он в любом случае получит свои 50 рублей. С одной стороны это давало гарантии и социальную обеспеченность колхозникам, но с другой стороны это напрочь убивало мотивацию работать и добиваться результатов.

Результаты экономической реформы в аграрном секторе

Главная ставка в экономическом развитии сельского хозяйства руководство страны сделало на полное обеспечение своей страны зерном и продуктами питания. Но сделать этого не удалось, более того остальные показатели были не менее «впечатлительными»:

• Удалось повисеть рентабельность аграрного сектора. Для совхозов она стала 22%, а для колхозов – 34%.
• Сокращение пахотных земель. Начиная с 1965 и о момента развала СССР пахотные земли сократились на 22 млн гектар.
• Хозяйство велось крайне неэффективно. В некоторых областях потери продукции составляли до 40%. Минимальный порог – 20%. То есть 1/5 часть всей продукции просто пропадала.
• Ошибки в руководстве привели к обострению экологических проблем внутри страны.

В итоге СССР, у которого было больше всех черноземных земель для пашни среди всех стран мира стал закупать зерно и продукцию питания за границей! Эти элементы начались при Хрущеве, а при Брежневе негативную тенденцию переломить не смогли.

Реформы в промышленности: замыслы и результаты

Предыдущие поколения коммунистов всегда выбирали для реформирования одно из дух направлений:

• Совершенствование производства.
• Стимулирование работников.

Правительство Брежнева решило поступить иначе, выбирая не один из пунктов, а оба. Сама реформа промышленности СССР началась в 1965 году и была обусловлена тем, что Хрущев и эту отрасль экономики довел до плачевного состояния. Экономическая реформа 1965 года в сфере промышленности имела гораздо более позитивные результаты, чем реформирование сельского хозяйства.

Ключевые аспекты реформы:

• Поощрение предприятий. Для этого часть прибыли оставлялась на развитие самому предприятию. При этом деньги делились в 3 фонда: материальное стимулирование (выплата премий), социально-культурное развитие (путевки рабочим, билеты и так далее) и бытовое развитие (строительство жилья, объектов досуга).
• Совнархозы заменены Министерствами. Решения в экономике должны были принимать отраслевые министерства. Они создавали планы, которые предприятия могли корректировать под свои возможности.
• Изменение системы планирования производства. Во-первых, было существенно сокращено количество плановых показателей. Во-вторых, результат работы теперь мерялся не по производимой продукции, а по реализованной. То есть количество заменялось качеством.
• Предприятия наделялись элементами самостоятельности. Кроме того, что им оставляли часть доходов, предприятия получали право производить хозрасчет между собой.
• Увеличение премий работникам. Предприятия финансово мотивировали сотрудников увеличивать результаты.

Это ключевые аспекты реформы. Даже глядя на них очевидно, что экономическая реформа 1965 года была достаточно ограничена. Тем не менее она очень скоро дала положительный результат. Уже к 1970 году уровень промышленного производства вырос на 50%, было построено порядка 1900 новых предприятий. Но вместе с тем стало очевидно, что дальше улучшить эти показатели СССР не может. Более того экономика страны перешла к упадку, который лучше всего демонстрирует следующий график.

Возникает вопрос – почему все ключевые показатели развития экономики после 1970 года пошли на спад? Тут все просто – число трудоспособного населения снижалось с каждым годом, добыча полезных ископаемых становилась все дороже, оборудование устаревало физически и морально, увеличивались расходы на оборону.

Основная причина того, что экономическая реформа 1965 года не дала ожидаемых результатов заключается в том, что экономическая модель СССР себя изжила. В основе этой модели лежало отрицание всего нового. Поэтому локальные результаты были неплохими, но на длительном временном интервале – отрицательными.

Историческая справка

Почему экономические реформы 1965 г не дали ожидаемых результатов?

Есть целый комплекс причины, из-за которых это произошло:

• Экономические основы изменены не были. Брежнев пытался поверхностными изменениями решить глобальные проблемы, но, увы, это невозможно.
• Противоречия в партии. Для решения глобальных задач должно быть единство, но его не было и каждый тянул одеяло в с вою сторону.
• Экономика для ЦК КПСС была менее важна, чем идеология. Даже когда стало очевидно, что экономика СССР в очень плачевном положении, все равно речь была примерно такой – как-нибудь проживем, главное не трогать постулаты социализма и партийной гегемонии.
• Противоречия. Предприятия наделили элементами самостоятельности, но зачастую их самостоятельные решения шли в противоречие с мнением Министерств.

Одной из причин было то, что в СССР существовало (строилось) большое количество гигантских заводов. В результате они имели монопольное положение в стране. В следствии же того, что предприятиям давались экономические послабления, страдало качество продукции в виду отсутствия конкуренции. В ответ на это правительство ужесточило нормы проверки качества продукции. На первый взгляд это шаг абсолютно правильный, но на практике он привел к тому, что продукция подорожала, а также наступил ее дефицит. В итоге реформа развивалась, но результатов положительных не было. Более того ежегодно все большее число товаров привозились из заграницы, поскольку промышленность СССР не могла обеспечить граждан всем необходимым. Ведь не решалась одна из главных проблем – недостаток продукции массового потребления. Вот, что по этому поводу писал А.А. Громыко.

Многие члены Политбюро искренне убеждены, что монопольные предприятия, гигантские стройки и тяжелая промышленность требуют неоправданных затрат, в то время, как предприятия, работающие на массовое потребление, оказываются в изоляции.

А.А. Громыко

Причины увеличения отрыва экономики СССР от экономики западных стран в 1970-х – начале 1980-х гг

Причины этого отрыва понятны – в СССР делалось все для тяжелой промышленности и военной техники, по показателям развития которых страна была впереди своих западных «партнеров». Но делалось это за счет экономии на нуждах граждан, ведь в СССР был дефицит практически со всем. Все, кто жил в ту эпоху, рассказывает, что очереди были за товарами из Югославии, Чехословакии, Польши и других стран. Были и собственные товары, но их крайне не хватало. Это и есть явный признак перекоса экономики к тяжелой промышленности. У западных стран этого перекоса не было, поэтому они начали понемногу в этом отношении отставать от СССР.

Кроме того был еще 1 момент, который затормозил развитие экономики СССР и привел к отставке Косыгина – увеличение цены на нефть и газ. Брежнев со своим окружением решили, что экономическая реформа 1965 года уже свое отжила, а дальше страна будет жить за счет продажи топлива. Косыгина убрали, кризис усилился. Поэтому причины того, что экономическая реформа 1965 года не дала ожидаемых результатов следует искать в решениях ЦК, где си дели люди искренне убежденные, что реформы не нужны, что можно обойтись не реформированием, а небольшим косметическим ремонтом. Но они очень сильно ошибались…