Что такое модернизация? Определение и основные признаки. Сколько было модернизаций в истории России

Модернизация – макропроцесс перехода от традиционного к современному обществу – обществу модерности.

Сегодня понятие модернизации рассматривается преимущественно в трех различных значениях:

1) как внутреннее развитие стран Западной Европы и Северной Америки, относящееся к европейскому Новому времени;

2) догоняющая модернизация, которую практикуют страны, не относящиеся к странам первой группы, но стремящиеся их догнать;

3) процессы эволюционного развития наиболее модернизированных обществ (Западная Европа и Северная Америка), т.е. модернизация как некий перманентный процесс, осуществляющийся посредством проведения реформ и инноваций, что сегодня означает переход к постиндустриальному обществу.

Мы знаем, что культурная антропология возникла, изучая традиционные, архаические формы сосуществования людей. Достаточно вспомнить работы классиков культурной антропологии А. Крёбера, Л. Уайта, М. Херсковица, Э. Тайлора.

В культурной антропологии эволюция множества традиционных локальных культур рассматривалось преимущественно в двух формах.

1) как линейно-стадиальной эволюция прогрессивного характера от относительно простых обществ ко все более сложным. Это понимание коррелирует с классическим пониманием модернизационных процессов. Эти взгляды в большей или меньшей степени разделяли в Англии – Г. Спенсер, Дж. Мак-Леннан, Дж. Лебок, Э. Тайлор, Дж. Фрезер; в Германии – А. Бастиан, Т. Вайц, Ю. Липперт; во Франции – Ш. Летурно; в США – Л.Г. Морган;

2) как многолинейного развития различных типов культур. В последнем случае больший акцент делался на своеобразии модернизационных процессов и вариантов модерности, которые вследствие этого возникают. Модернизация рассматривается, скорее, как реализация разнообразных исторически обусловленных типов. Так, известный специалист в области модернизационных трансформаций Ш. Эйзенштадт полагает, что «в настоящее время существует и развивается множество цивилизаций. Проблема состоит как раз в том, что эти цивилизации, имея много сходных компонентов и постоянно находя точки пересечения между собой, продолжают развиваться, рождая новые варианты различных аспектов модернизма, каждая из которых предлагает собственную программу культурного развития. Все это способствует диверсификации подходов к пониманию модернизма и к оценке культурных программ, выдвигаемых различными частями современных обществ»

Говоря о генеалогии самого слова «modern», немецкий философ Ю. Хабермас отмечет, что оно впервые используется в Европе в конце V в. в целях разграничения получившего официальный статус христианского настоящего и языческого римского прошлого. В последующие эпохи содержание этого понятия менялось, но лишь эпоха Просвещения и затем романтизма наполнила его смыслом, соотносимым с современным. Модерным, современным с тех пор считается то, что способствует объективному выражению спонтанно обновляющейся актуальности духа времени.

В результате ускорения имманентного развития в период Нового времени в Европе сложилась особая цивилизация модерности, радикально отличающаяся от традиционного общества. Модерность возникла в Западной Европе благодаря формированию протестантской трудовой этики, рыночной экономики, бюрократии и правовой системы. В Западной Европе макропроцесс модернизации – перехода от традиционного (доиндустриального) общества к обществу модерности занял несколько столетий (промышленный переворот в Англии, укрепление буржуазии и обретение ею политической власти в результате английской 1640–1642 г., американской 1776 г. и Великой Французской 1789 г. революций).

Обычно выделяют три периода модернизации: I период – конец XVIII – начало XX в.; II период – 20–60-е гг. XX в.; III период – 70–90-е гг. XX в. Ряд авторов, в частности Ю. Хабермас и Э. Гидденс, полагают, что эпоха модерности продолжается сегодня, как продолжается и процесс модернизации. Некоторые авторы полагают, что модерность (современность) не может быть завершена в принципе. Так, сенегальский социолог С. Амин утверждает, что «Современность (modernity) незавершенна, она открывает двери в неизведанное. Современность незавершаема по своей сути, но она предполагает последовательность форм, которые очень разнообразно преодолевают противоречия общества в каждый момент его истории».

Генеалогически модерность восходит к западной цивилизации Нового времени, в различных регионах мира распространяются присущая ей институциональная среда и элементы ценностно-нормативной системы. Модернизация как процесс и модерность как ее следствие, возникнув в западном мире, в XX в. стали распространятся в глобальном масштабе. Э. Гидденс полагает, что «Никакие иные, более традиционные, общественные формы не могут противостоять ей, сохраняя полную изолированность от глобальных тенденций. Является ли модернити исключительно западным феноменом с точки зрения образа жизни, развитию которого способствуют эти две великие преобразующие силы? Прямой ответ на этот вопрос должен быть утвердительным» . Согласно мнению известного израильского социолога Ш. Айзенштадта, «Исторически модернизация есть процесс изменений, ведущих к двум типам социальных, экономических и политических систем, которые сложились в Западной Европе и Северной Америке в период между XVII и XIX веками и распространились на другие страны и континенты» .

Современное общество включает в себя четыре базовых института: конкурентную демократию, рыночную экономику, государство всеобщего благоденствия и массовую коммуникацию. Рыночная экономика – основа автономного гражданского общества, преодолевает все границы и создает открытое общество. В отличие от

столь подробно изученного в культурной антропологии традиционного общества общество модерности построено на принципах: избирательного права; законности; универсализации прав граждан: институционализации социальных изменений; светской культуре и секуляризации общества; урбанизации; автономии подсистем; рационализации; доминировании рыночной экономики; бюрократизации; профессионализации; массовом распространении грамотности и средств массовой информации, росте социальной и профессиональной мобильности.

Общество модерности состоит из граждан, обладающих неотчуждаемыми правами: гражданскими, политическими и социальными. Научная революция XVII в. и технический прогресс привели к превращению членов местных общин в граждан «воображаемой общности» – национального государства. Отличительными чертами модерности являются: в сфере политической – демократическое конституционное государство; в сфере государственного строительства – переход к национальные государству; в сферах науки и образования – формирование автономной науки; в экономической сфере – переход к капитализму. Универсальный пакет модернизационных трансформаций, характерных для XX в., рассмотрен российским культурным антропологом Э.А. Орловой. На уровне социокультурной организации общества модернизация проявляется в форме движения от индустриализма к постиндустриализму в экономической сфере, в политической как движение от авторитарных к демократическим режимам, в правовой как переход от обычного к юридическому праву. «Им соответствуют изменения в области социально значимого знания и мировоззрения: в религиозной сфере заметен сдвиг от священного к более светскому обоснованию миропорядка; в философии – от монистического к плюралистичному миропониманию; в искусстве – от стремления к стилистическому единству к полистилистике; в науке – от объективизма к антропному принципу. Совокупность этих общих социокультурных тенденций принято называть модернизацией» .

Согласно определению известного английского специалиста в области модернизационных трансформаций В. Мура, модернизация «является тотальной трансформацией традиционного домодернистского общества в такую социальную организацию, которая характерна для «продвинутых», экономически процветающих и в политическом плане относительно стабильных наций Запада» . Профессор социологии Мюнхенского университета У. Бек полагает, что «модернизация ведет не только к образованию централизованной государственной власти, к концентрации капитала и все более утонченному переплетению разделений труда и рыночных отношений, к мобильности, массовому потреблению и т. д., но и – тут мы подходим к обобщенной модели – к тройной «индивидуализации»: освобождению от исторически заданных социальных форм и связей в смысле традиционных обстоятельств господства и обеспечения («аспект освобождения»), утрате традиционной стабильности с точки зрения действенного знания, веры и принятых норм («аспект разволшебствления») и – что как бы инвертирует смысл понятия – к новому виду социокультурной интеграции («аспект контроля и реинтеграции»)» .

Во втором значении под модернизацией понимают разнообразные процессы догоняющего развития в менее развитых или развивающихся обществах, модернизации как реакции на вызов западной цивилизации модерности, на который каждое общество дает или не дает ответ в соответствии со своими принципами, структурами и символами, заложенными в результате длительного развития. В этом значении термин «модернизация» относится к слаборазвитым обществам и описывает их усилия, направленные на то, чтобы догнать ведущие, наиболее развитые страны, которые сосуществуют с ними в одном историческом времени, в рамках единого глобального общества. В этом случае понятие «модернизация» описывает движение от периферии к центру современного общества. Теории модернизации, неомодернизации и конвергенции оперирует термином «модернизация» именно в этом узком смысле. О различиях и взаимодействием между досовременными (доиндустриальными) и современными обществами модерности в XIX в. писали Г. Спенсер, О. Конт, Г. Мэн, Ф. Теннис, Э. Дюркгейм.

Наконец, в третьем значении модернизация понимается как процесс инновационных трансформаций наиболее развитых стран Европы и Северной Америки, которые первыми начинали процесс модернизации и давно укоренились в модерности. На тему перехода к постиндустриальному обществу существует корпус работ, в частности Д. Белла, Дж.К. Гелбрейта, Р. Иглегарта, Ф. Фукуямы, Ч. Хэнди, Л. Туроу, В.Л. Иноземцева.

Модернизация как социокультурный макропроцесс имеет свое теоретическое обоснование. Его представляют теории модернизации, на становление которых оказали влияние эволюционизм, функционализм и диффузионизм. Основополагающий вклад в формирование научных концепций, объясняющих макропроцесс модернизации, т.е. перехода от традиционного к современному обществу, внесли О. Конт, Ч. Спенсер, К. Маркс, М. Вебер, Э. Дюркгейм, Ф. Теннис, Ч. Кули, Г. Мейн. Теории модернизации в их классической форме получили научное и общественное признание в 50-е – середину 60-х гг. XX в., когда широкую известность получили работы М. Леви, Э. Хагена, Т. Парсонса, Н. Смелзера, Д. Лернера, Д. Аптера, Ш. Эйзенштадта, П. Бергера, У. Ростоу.

Среди исследований функционалистов следует отметить работы классика американской и мировой социологии Т. Парсонса, рассматривавшего процессы сегрегации импортируемого социокультурного опыта в странах, осуществляющих модернизацию. Т. Парсонс полагает, что в постоянных попытках подразделить импортируемый инокультурный опыт на приемлемый и не приемлемый проявляется тенденция к сохранению ценностей культуры «высшего уровня, открывая в то же время дорогу радикальным изменениям на следующем уровне ценностной спецификации, т. е. на уровне основных функциональных подсистем» .

Эволюционисты, прежде всего Г. Спенсер (1820–1903) – английский философ, биолог, психолог и социолог, главный акцент в своих теоретических построениях делали на анализе того, как развиваются общества. Наиболее полно Г. Спенсер изложил свои взгляды на эволюцию общества в фундаментальной работе «Основы социологии». Он и его последователи обращали пристальное внимание на поступательность социальных изменений, прогрессивно-позитивные результаты эволюционного процесса, на эволюционный характер модернизационных процессов. Они полагали, что модернизационные трансформации однолинейны: менее развитые страны должны пройти по тому же пути, по которому уже прошли развитые страны модерности, изменения имеют постепенный, накопительный и мирный характер. Они подчеркивали важность экзогенных, имманентных причин и описывали движущие силы изменений терминами «структурная» и «функциональная дифференциация», «адаптивное совершенствование» и аналогичными эволюционистскими понятиями. Профессор Ягеллонского университета в Кракове П. Штомпка отмечает, что с точки зрения эволюционистов – сторонников теории модернизации, она должна была принести всеобщее улучшение социальной жизни и условий человеческого существования. Модернизация и конвергенция рассматривались как необходимые, необратимые, эндогенные и благотворные процессы. Путь модернизационных трансформаций состоит из последовательных этапов-отрезков, или стадий, например, «традиционная – переходная – современная», «традиционная – стадия достижения предварительных условий для начала изменений – начало непрерывного роста – созревание – достижение уровня массового потребления» .

Классические теории модернизации сосредоточили свое внимание на контрасте между «первым» и «третьим» мирами. Авторы, тяготевшие к классическим теориям модернизации, в целом сходились в следующем. Идеология прогресса, приобретая все более секулярное наполнение, в течение всего периода модерности определяла европоцентризм исторического процесса, предполагая движение различных народов по восходящей лестнице к рационализму и экономикоцентризму. Известный американский политолог Роберт Нисбет, обобщая взгляды классиков социально-политической мысли на прогресс, говорит о том, что в целом классическую концепцию можно рассматривать как идею постепенного освобождения человечества от страха и невежества, движения по пути ко все более высоким уровням цивилизации. В этом случае теории модернизации являются частным проявлением парадигмы прогресса .

Диффузионисты (Ф. Ратцель, Л. Фробениус, Ф. Гребнер) трактовали процессы развития, а некоторые их последователи и процессы модернизации, как преимущественно диффузионные, а не эндогенно-эволюционные по своей природе. В отличие от трактовки модернизации как спонтанной тенденции, эволюции, саморазвивающейся «снизу», диффузионисты полагали, что он начинается и контролируется «сверху» интеллектуальной и политической элитой, которая стремится преодолеть отсталость своей страны с помощью планируемых, целенаправленных действий. Диффузия выступает в качестве механизма модернизационных изменений. Взаимодействие между более развитыми, модернизированными и менее развитыми, модернизирующимися обществами является решающим фактором модернизации. В трансформирующихся странах в качестве желаемой цели модернизации рассматриваются развитые страны западной цивилизации. Следовательно, модернизация – это не просто спонтанное развитие в прогрессивном направлении. В этом понимании модернизация представляет собой прямой и желательно более точный перенос инокультурных норм, ценностей, институтов, моделей труда и проведения досуга из стран референтной группы в свои собственные. Модернизация не является самоподдерживаемым, самопрогрессирующим процессом. Скорее, это перенесение образцов, моделей и достижений развитых стран в свои собственные.

Модернизационные процессы в незападных обществах могут быть объяснены с использованием эволюционной и диффузионисткой теорий. Учитывая взаимодействие эндогенных (эволюционистских) и экзогенных (диффузионистских) составляющих процессов модернизации, представим их авторскую классификацию:

Эндогенный вид модернизации – процесс, детерминированный эндогенной социокультурной динамикой. Модернизация, обусловленная комплексом внутренних причин, саморазвитием, самотрансформацией общества. Примером данного вида модернизации, начиная с Нового времени, служит развитие Западной Европы и Северной Америки.

Адаптивный (догоняющий) вид модернизации. Практикуется в государствах, не относящихся к западным первопроходцам модернизации, начинаясь как адаптационная реакция на процессы ускоряющейся социокультурной динамики в рамках западной цивилизации модерности, проходя по схеме вызов – ответ. Подразделяется на два подвида:

I. модернизация как самовестернизация. Инициируется с целью достижения внутренних целей, в число которых входит необходимость преодоления технологического отставания от Западной цивилизации модерна и сохранения государственной независимости. Данный вид модернизации, в свою очередь, подразделяется на два подвида:

A) оборонную модернизацию. Проводится преимущественно для укрепления военно-политического потенциала государства, изменение самого общества выступает, скорее, как побочный процесс технико-технологических заимствований. В рамках этой модели модернизации укрепление государства является абсолютной целью, а человек лишь подсобным средством для достижения цели. Примером может служить российская модернизация от преобразований Петра I до окончания советского периода, за исключением реформ Александра II и социокультурных трансформаций постсоветского периода. Р. Бендикс заметил, что только «первая модернизирующаяся нация имеет шанс следовать своим путем автономно без внешнего давления. Все другие нации оказываются под влиянием борьбы между авангардом и арьергардом модернизации. Угроза военного поражения заставляет отставшие страны (Россия, Оттоманская империя, Япония) реформировать бюрократию и армию. Такая модернизация описывается понятием оборонительная модернизация» . Это экстенсивная модернизация, основанная на присвоении и освоении чужих культурных достижений, заимствовании результатов инноваций без приобретения способности к самим инновациям, которую заимствовать нельзя.

B) либеральную модернизацию. Проводится для изменения общества и освобождения человека, восприятия не только технико-технологического инструментария Западной цивилизации модерности, но и процессов, которые привели к созданию этого инструментария, восприятия западных по своей генеалогии институций, норм, ценностей, моделей поведения. Классическим примером могут служить реформы Александра II, а также модернизационные процессы в России и бывших социалистических странах Восточной Европы в 90-е гг. XX в.

II. модернизация под внешней опекой. Представляет собой трансформацию национальной социокультурной системы, проводимую при непосредственном или опосредованном участии со стороны государства или ряда государств, относящихся к Западной цивилизации модерности. Геополитический суверенитет, как правило, не сохраняется. Данный вид модернизации, в свою очередь, подразделяется на два подвида:

A) модернизация в форме частичной ответственности. Проводится в духе колониальной и полуколониальной политики, когда одна или несколько отраслей колониальной экономики обслуживают интересы хозяйства метрополии, а другие отрасли не получают значимого импульса к развитию. Модернизация колоний, как правило, не рассматривается и не формулируется как задача проводимой политики. Развитие социокультурной сферы управляемого государства является побочным результатом деятельности колониальной администрации. В качестве примера можно привести английское колониальное владычество в Индии, в результате которого сформировалась вестернизированная индийская элита, начавшая борьбу за освобождение от колониальной зависимости.

B) модернизация в форме системной вовлеченности, когда одно или несколько государств инициируют и берут на себя полноту ответственности за модернизационные процессы на опекаемых территориях. Примером могут служить Германия и Япония после окончания Второй мировой войны.

Эта схема достаточно условна, на практике наблюдается переплетение внутренних и внешних факторов, детерминирующих модернизационные процессы, хотя диффузная составляющая преобладает в процессе модернизации трансформирующихся незападных обществ.

В 70-е – середине 80-х гг. XX в. концепция прогресса вообще и теории модернизации, в частности, были подвергнуты существенной переоценке. В рамках научного дискурса и общественного сознания под сомнение была поставлена как модель эволюционного обустройства мира, его модернизация, так и сама концепция прогресса. Критики теории модернизации указывали на низкую эффективность модернизационных трансформаций в странах третьего мира, на их частичное или полное отторжение. Было признано, что сохраняется и, по всей вероятности, в дальнейшем сохранится значительное страновое разнообразие государств модерности. Так, известный израильский социолог Ш. Эйзенштадт заметил, что «противоречие – между уникальностью Запада и тем, что он был как бы моделью для остального мира, а с другой стороны, спецификой динамики других цивилизаций, не было вполне очевидным во времена Маркса или Вебера, когда распространение капитализма и модернизация за пределами Европы были на ранних стадиях. Но оно стало гораздо более очевидным на более поздних стадиях модернизации после второй мировой войны» .

В результате распространения модернизационных процессов в различных регионах мира оказалось, что процесс и результаты модернизации оказываются под влиянием социокультурной традиции стран-реципиентов. Трансформирующиеся общества воспринимают инокультурные инновации, изменяя их, получая на выходе гибридные конструкции, в которых сочетаются элементы импортированного инокультурного материала и местной социокультурной традиции. Аутентичность в отношении первоначальных образцов и практическая эффективность гибридных конструкций, как правило, не высока.

Что касается наблюдаемого в XX в. глобального распространения модернизационных процессов и институциональной среды модерности, то картина этого макропроцесса вырисовывается таким образом. Вплоть до второй половины XX в. реальное превосходство Западной цивилизации, в географическом ареале которой и зародилась модерность, над остальным миром было преобладающим, если не сказать абсолютным. В качестве альтернативного проекта в течение большей части прошлого века выступал социалистический проект, представлявший собой, прежде всего в СССР, отчаянную попытку достигнуть количественных экономических показателей государств модерности. Социалистические варианты модернизации, практиковавшиеся в течении XX в. в различных странах мира, прежде всего в СССР, были, несмотря на все идеологические расхождения, лишь одним из ответвлений общего модернизационного процесса, адаптационной реакцией незападных обществ. Неслучайно, что вне традиционного ареала модерности был воспринят именно социалистический вариант модернизации, поскольку именно он коррелировал с коллективистской ментальностью незападных обществ. Насколько социализм близок коллективизму Азии, настолько же далек индивидуалистической Евроатлантической цивилизации, где его шансы ничтожно малы. Революционные ситуации, которые сложились в Германии и Венгрии после Октябрьской революции в России, как и в случае с Россией были результатом поражения в Первой мировой войне, следствием по преимуществу автохтонного развития.

Вторым альтернативным проектом, не претендующим на универсальность, был проект национального социализма. Следует помнить, что модернизационные процессы представляют собой синтез поступательной и инверсионной динамики, прогресса и регресса хотя, при рассмотрении в достаточно длительном диахронном контексте, преобладают поступательные динамические процессы. Как диалектическое сочетание разновекторных динамический процессов, пример негативной адаптационной реакции на вызов Евро–атлантической цивилизации модерности можно рассматривать опыт тоталитарных режимов XX в., включая прежде всего опыт нацистской Германии и сталинского СССР. Использование технологических достижений модерности сочеталось с отрицанием демократических форм организации социума, прав человека, жесточайшей регламентацией творческой потенции личности.

Вследствие укоренения тоталитаризма оказалось максимально затрудненным развитие культуры и общества, обладающих имманентными возможностями самоорганизации, свойствами открытой и неравновесной системы. Тоталитарные режимы XX в. сохраняли внешнюю оболочку общества модерна, выхолостив его сущностные, онтологические основы. К странам второй модернизационной волны относится Германия прошлого века, отстающая от политически и экономически более развитых стран. Немецкие национальные социалисты пытались приспособить технологии открытого общества модерна к целям тоталитарного, закрытого общества. Фашизм в Германии явился реакцией на усиление внутреннего социокультурного кризиса и внешнеполитическое поражение. В данном случае речь идет, скорее, об использовании потенции модернизации в инструментальной сфере, применения ее достижений в области технологий, военного строительства, частично в сфере экономики. Тоталитарные режимы стремились приспособить часть этих достижений для воссоздания закрытого общества, идеология которого представляет собой смесь рационализма и иррационализма, опоры на науку и в то же время на наиболее архаичную, синкретическую часть социокультурной традиции.

Во второй половине XX в. положение радикально изменилось, Германия, начиная со свой западной части, стала составным, а впоследствии и ключевым элементом конструкции европейской модерности. Достаточно трудный путь проделали в этом направлении и некоторые другие страны Европейского континента, включая Италию и Испанию, позднее Польшу, Венгрию и другие бывшие социалистические страны, постепенно интегрирующиеся в Евроатлантическую цивилизацию модерности.

Остальная часть человечества, определяемая в годы после окончания Второй мировой войны как страны «третьего мира», не только не смогла предложить универсального альтернативного проекта, но и эффективных локальных вариантов развития для незападных государств. Положение изменилось во второй половине XX в., когда модернизация привела к распространению модерности далеко за пределы Западной цивилизации.

Свидетельство тому – динамичная, экономически и социально успешная группа азиатских государств, модернизационные процессы в рамках исламской цивилизации, в том числе попытка построения экономики, учитывающей в своей практической деятельности религиозные установления (запрет на взымание ссудного процента в коранической традиции).

Западная цивилизация периода модерности преимущественно развивается в горизонтальной плоскости, оставляя за скобками свое, все более уменьшающееся, вертикальное измерение. Заметим, что под вертикальным направлением мы понимаем ценности сакрально-трансцендентного измерения, а под горизонтальным направлением – ценности земной материальной жизни. Это отход от сакрально-трансцендентных ценностей проявляется, в частности, в трансформации и наполнении новым, секулярным содержанием христианских по своей генеалогии структур. Незападные цивилизации достаточно долго не могли ответить на вызов Запада периода модерности во многом по причине своих цивилизационных приоритетов, заключающихся в доминировании их вертикального измерения над горизонтальным. В рамках модернизационного процесса стремление «догнать и перегнать» государства модерности, не теряя или, по крайней мере, радикально не трансформируя традиционной цивилизационной идентичности, достаточно проблематично.

В случае практического воплощения этих трансформационных проектов, достигаемого, как правило, ценой крайнего напряжения сил общества и государства, получившая разновекторное направление движения система не может эффективно функционировать ни в одной из этих плоскостей. Сохраняющийся и сегодня инфантилизм и мифологизм массового сознания, и далеко не только в России, продолжает ориентироваться на возможность достижения всего комплекса цивилизационных благ и уровня жизни, ничем значимым при этом не жертвуя. Так религиозный арабско-мусульманский мыслитель С. Кутбы описал идеальное мусульманское общество, которое в своей материальной жизни соответствовало бы уровню современной (Западной) цивилизации, а «по своему духу, мировоззрению – религиозным убеждениям, представлениям о жизни, цели человеческого бытия, месте человека во Вселенной, о его специфических свойствах, правах и обязанностях – базировалось на провиденциализме» .

Попытки модернизации в плоскостном цивилизационном измерении, включающем в себя экономику, формы организации социума, технологии и т. д., при сохранении приоритетности вертикального измерения цивилизации, ее духовной, религиозной составляющей – это недостижимая утопия. Однако стремление к сохранению цивилизационной идентичности приводит каждый раз к индивидуальному соотношению локального (цивилизационного) и универсального (стадиального). Это соотношение в контексте локальной цивилизации, в свою очередь, не является чем-то статичным, но определяется интенсивностью переживаемой ею эндогенной исторической и социокультурной динамики, адаптационной по своему характеру в отношении к динамике экзогенной, продуцируемой в рамках Западной цивилизации периода модерности.

Во второй половине прошлого века процессы модернизации приобрели глобальный характер. Модернизация предшествующей эпохи породила глобализацию. Глобализация становится источником и ресурсом модернизации, инициируя кардинальные изменения жизненного мира, в которых западные общества были первопроходцами. Это длительный, исторический процесс, включающий в себя ряд определяющих элементов культурной и общечеловеческой эмансипации.

Сегодня можно утверждать, что глобализация является современным этапом развертывания единого и универсального «проекта модерна». Глобализация, проявляющаяся в движении к интегрированному экономическому, правовому, информационному, образовательному и, в конечном счете, культурному пространству, является современным этапом модернизации. Речь идет о цельном, векторном потоке модернизационных/глобализационных перемен, представляющем собой движение к взаимосвязанному, взаимодополняющему миру, основанному на институтах и ценностях Западной цивилизации модерности.

Глобализация является продуктом ускорения социокультурной динамики в масштабе всего мира, что приводит к расположению географически, социально, культурно удаленных локальностей в единый пространственно временной континуум, в единое пространство причинно-следственных связей. Глобализация представляет собой макропроцесс распространения институциональной и ценностно-нормативной среды Западной цивилизации модерности во всемирном масштабе, что ведет к большей проницаемости границ национальных государств и значительному ослаблению национального суверенитета, когда ряд государственных функций передаются на транснациональный уровень.

Этот процесс обусловлен различными причинами, прежде всего намечающейся редукцией, сведению функций национального государства к функциям местного самоуправления (почтовая связь, часть системы образования, полицейские функции и т.д.). Важнейшая из них – полнота геополитического суверенитета на своей территории – подвергается переосмыслению, эволюция происходит в направлении уменьшения полномочий национального государства. В период поздней модерности все меньшее число государств может всерьез говорить об обеспечении национальной безопасности при помощи вооруженных сил; экономическое, образовательное, налоговое пространство во все большей степени приобретают надгосударственный характер, все меньше контролируются на национальном уровне.

В процессе глобализации идентичность модернизированного человека выходит за рамки национальных границ, приобретает транснациональные формы самоидентификации. Это повышает уровень свободы, трансформирует национальные сообщества и культурные традиции. Формы социальной престижности, референтные модели поведения, нормы и ценности моделируются и транслируются в рамках складывающегося глобального информационного и культурного пространства. Появилась возможность отождествлять себя с глобальными транскультурными проявлениями социальной солидарности, которые в значительной мере замещают собой более ранние идентификации с мировыми религиями и нациями, национальными государствами.

Сегодня вектор исторической и социокультурной динамики переместился от институциализированных, вертикально интегрированных форм социальной солидарности к сетевым формам (Р. Кастельс), общественным движениям, глобальным, т.е. западным по своей генеалогии нормам, ценностям, моделям поведения. Человек эпохи поздней модерности может отождествлять себя с транснациональными движениями, в том числе антиглобалистов, экологистов (Гринпис), сексуальных меньшинств, молодежных движений нонконформистского типа, с владельцами автомобилей, стиральных машин, шампуня, с потребителями определенных референтных марок товаров и услуг. Человек может выступать как владелец дома, построенного по определенному проекту, автомобиля определенной модели, делать выбор между огромными потребительскими общностями любителей пепси или кока-колы, болеть за футбольную команду, часто не представляющую национальное государство, гражданином которого он является, солидаризируясь с болельщиками данного клуба и т.п. Более того, новые формы самоидентификации и солидарности представляют собой отождествление с культурными продуктами, продуцируемыми средствами массовой информации в глобальном масштабе. Личность может осознавать себя как часть престижной социальной группы, которые создаются и воспроизводятся при помощи рекламы в самых различных формах.

процесс социальных изменений, за счет которых традиционные общества (их уклад жизни основан на вписывании всех инноваций в традицию и сохранение этой традиции) трансформируются в «современные» (уклад жизни основан на приветствии инноваций и постоянном переосмыслении традиции с позиций инноваций).

Возникшая в XVIII в. «теория прогресса», предшествовавшая теории модернизации, имеет в основе представление о том, что разные народы и культуры развиваются в соответствии с одними и теми же закономерностями, разница же между обществами определяется именно степенью их развития.

Теорию модернизации сформулировал М. Вебер, считавший объективной тенденцией исторического процесса и сущностной чертой современного мира возрастание рациональности, состоящее в постепенном распространении целерациональности на все сферы общественного бытия. В результате общество превращается из традиционного в современное, характеризующееся высвобождением профанной культуры, возрастанием роли науки, которая становится основой экономики и управления, развитием индустриального производства, рациональных форм власти, формированием рациональной бюрократии, гражданского общества, расширением политических прав участия, расширяющейся автономией индивидуума вследствие разрушения традиционных связей (религиозных, семейных, местных).

По мнению С. Блэка, автора основополагающего труда «Динамика модернизации» (1966), модернизация есть «процесс, посредством которого исторически эволюционировавшие институты адаптируются к быстро меняющимся функциям, что отражает беспрецедентное расширение человеческих знаний, позволяющее осуществлять контроль над своим окружением, которое сопровождало научную революцию». Роль модернизационных процессов в трансформации ментальных установок подчеркивали и другие ученые. Дж. О’Коннел видит сущность модернизации в утверждении креативной рациональности. Д. Лернер наибольшее внимание уделял росту мобильности населения, распространению грамотности и средств массовой информации. В. Цапф рассматривает модернизацию как реакцию общества на новые вызовы на пути инноваций и реформ. Модернизация напрямую влияет и на тип политической деятельности в разных обществах. Согласно С. Хантингтону, политическая модернизация предполагает утверждение внешнего суверенитета государства в отношении транснациональных влияний и внутреннего суверенитета правительства в отношении местных и региональных властей; дифференциацию новых политических функций и развитие специализированных структур для выполнения этих функций; все большее участие в политике самых различных общественных групп.

При этом ученые подчеркивают: если уже достигнутая модернизированность порождает стабильность, то сам процесс модернизации вызывает нестабильность, а «демонстрационный эффект», который ранние модернизаторы оказывают на последующих модернизаторов, усиливает сначала ожидания, а потом фрустрацию.

Модернизация может иметь свои национальные и культурные особенности. Так, социальные процессы, шедшие в СССР 1930-х гг. на фоне форсированной индустриализации, безусловно, были модернизацией. В Китае активная модернизация идет и сейчас. В конце ХХ в. вместе с терминами «постмодерн», «постмодернизм» появилось и понятие «постмодернизация». Его автор Р. Инглхарт утверждал, что по мере превращения для большинства жителей развитых западных стран вероятности голода из насущной заботы в почти незначащую перспективу, такие ценности модернизирующихся обществ как индустриализация, экономический рост и «достижительная» мотивация индивида начинают терять свою привлекательность. Место экономических достижений как высшего приоритета в обществе постмодерна занимает все большее акцентирование качества жизни. Иерархические институты и жесткие социальные нормы приблизились к пределам развития, функциональной эффективности и их массового приятия.

В наиболее модернизированных обществах ниже темпы экономического и демографического роста, поскольку акцент сдвигается сначала в сторону максимизации субъективного благополучия, расширения сферы индивидуального выбора, а затем и с сторону ценностей высокого порядка - творчества, искусства, религии, философии, увеличивается занятость населения в сфере хайтек и хай-хьюм, массовые общества эпохи модернизации сменяются эскапистскими и сетевыми микросообществами.

Отличное определение

Неполное определение ↓

Исследователи модернизации, выдвигают на первый план различные аспекты этого процесса. Некоторые придают главное значение технологическим и экономическим тенденциям. Они определили несколько образцов, характерных для большинства стран, где происходит модерни зация .

1. Наблюдается переход от простых традиционных методов производства (например, ткачества вручную) к применению научных знаний и технологии (например, внедрение механических ткацких станков).

2. В сельском хозяйстве выращивание на небольших участках земли всего необходимого для собственного потребления сменяется созданием коммерческих сельскохозяйственных предприятий в широком масштабе. Это предполагает оплату за урожай наличными деньгами, покупку несельскохозяйственной продукции на рынке и часто использование труда наемных сельскохозяйственных рабочих.

3. В промышленности происходит замена использования силы животных и людей машинами, приводимыми в движение мотором. Вместо плугов, запряженных быками,- тракторы, управляемые наемными работниками.

4. Происходит урбанизация сельских поселков, главное значение

приобретают города.

Другие образцы перемен проявились в процессе модернизации социальных структур. Традиционные религиозные системы утрачивают свое влияние. Часто возникают мощные нерелигиозные идеологии, например национализм. Во многих отношениях меняется семейная жизнь. Семья перестает быть главной производственной ячейкой. Расширенные семьи и группы родственников распадаются на более мелкие. Основой ухаживания и брака становится личный выбор, а не требования родителей. В области образования значительно повышается уровень грамотности и формируются официальные учебные заведения. В то же время средства массовой информации становятся необъятными источниками образования и знаний. Возникают и новые формы административной организации, например бюрократии, связанные с государственной службой. /621/ Некоторые исследователи полагают, что, помимо этих изменений в социальной

структуре, происходят психологические перемены самих членов общества. Алекс Инкелес и Дэвид Х.Смит (1974) провели обследование 6000 мужчин из шести развивающихся стран, пытаясь обнаружить, существует ли совокупность характерных черт, отличающих "современного мужчину". Если да, то какие аспекты социальных перемен оказали влияние на его мировоззрение? По данным

исследования, они сделали вывод, что типичный мужчина - "хорошо

осведомленный гражданин, участвующий в общественной жизни; он твердо уверен в своих силах, отличается самостоятельными взглядами, не поддается

влиянию традиционных установок, проявляет особую независимость, принимая важные решения об устройстве своих личных дел; он готов воспринять новый

опыт и новые идеи; для него характерны относительно широкий кругозор и гибкость мышления" (с.290).

По мнению Инкелеса и Смита, эти особенности обусловлены жизненным опытом

всех обследованных мужчин. Они сделали вывод о важной роли длительного

формального обучения, поскольку оно способствует повышению грамотности людей и усвоению ими современных ценностей. Большое влияние оказывает

промышленное предприятие: там придается особое значение новшествам и

переменам. Жизнь в городе или принадлежность к определенной этнической

группе, по-видимому, в меньшей мере воздействует на формирование такого мировоззрения.

Таким образом, исследующие проблему модернизации, наблюдают постепенное развитие обширной новой системы социальных структур и психологических особенностей. По мере того, как общество становится более продуктивным и процветающим, усложняются его социальная структура икультура .

ПРИЧИНЫ МОДЕРНИЗАЦИЙ

Какие условия способствуют модернизации? Какие факторы препятствуют ей? Исследуя эти проблемы, социологи выявили внутри общества различные группы и отдельных людей, которые содействуют модернизации.

Ряд исследований сосредоточен на анализе психологических особенностей предпринимателей и их влияния на процесс модернизации. Предприниматели организуют использование капитала, труда и природных ресурсов. Они заняты развитием более эффективных средств производства и выпуском /622/ новой продукции, имеющих большое значение для процесса модернизации.

Дэвид С.Макклеланд (1961), одним из первых изучавший особенности предпринимателей, опирался на идеи Макса Вебера о взаимосвязи между протестантизмом и капитализмом для объяснения причин возникновения

предпринимательства. По мнению Вебера, самоотречение и упорный труд, проявляемые протестантами в экономической деятельности, способствовали развитию капитализма. Макклеланд взял за основу теорию Вебера, полагая, что стремление к достижениям как самоцель, готовность идти на умеренный риск и желание увидеть ощутимые признаки успеха - все это характерные особенности мировоззрения предпринимателя. Он считал предпринимателя одной из главных движущих сил модернизации.

Конечно, не в каждом обществе формируются предприниматели и происходит модернизация . Некоторые теоретики полагали, что соблюдение традиций мешает модернизации. Иные традиции могут оказывать негативное воздействие на экономию средств, формирование трудовых ресурсов и предпринимательство. Например, в традиционных обществах крестьяне откладывают большую часть своих доходов. Однако принятый у них способ экономии денег не стимулирует капиталовложения в продуктивные предприятия. В Азии, где высоко ценится землевладение, крестьяне стремятся иметь свои участки, даже если земля при таком капиталовложении дает низкие прибыли. Это отвлекает их от более выгодных инвестиций. Другие традиционные формы сбережения (например, покупка монет или драгоценностей) отвлекают потенциальный капитал от источников его возврата обществу. Ритуалы, предусматривающие дорогие подарки или подношения мертвым, также препятствуют вложению капитала в промышленность (Лэмберт, Хоселитц, 1963).

Аналогично традиционные родственные связи также приводились как одно из

препятствий на пути модернизации. Для осуществления индустриализации труд должен вознаграждаться в новой, обезличенной форме, т.е. зарплаты при

условии внешнего контроля со стороны мастера, бригадира. Члены крестьянских общностей с их тесными родственными узами и глубокой привязанностью к земле

часто отказываются переселяться в города. Согласно наблюдениям Уилберта

Мура (1951), система родства в непромышленных обществах, "наверное,.. представляет собой самое важное и единственное препятствие для индивидуальной мобильности, обусловленное не только претензиями родственников, не одобряющих возможный переход в сферу промышленности, но

и чувством /623/ защищенности, которое дают устойчивые традиции взаимной ответственности" (с.24).

Все это показывает, что модернизацию нельзя считать устойчивым продвижением вперед. Перемены всегда происходят неравномерно, и неизбежен конфликт между силами традиции и модернизации. Во многих исследованиях подчеркивается потенциальная нестабильность в развивающихся странах. Беспорядки в странах Ближнего Востока в наши дни - яркий пример такого конфликта. Когда старые способы социального поведения, поддерживаемые господствующими религиозными племенными и клановыми верованиями, сталкиваются с новыми социальными структурами, это часто вызывает конфликт. По мере того как некоторые слои населения (например, бизнесмены, государственные служащие и инженеры) повышают свой уровень образования и достаток, они начинают проявлять интерес к политической деятельности. Однако если не созданы правительственные структуры, призванные удовлетворять их требования и содействовать достижению компромисса с ними, это приводит к политической нестабильности (Хантингтон, 1968).

ТЕОРИЯ КОНВЕРГЕНЦИИ

Станут ли традиционные общества похожими друг на друга, когда в них осуществится модернизация ? Это основной вопрос теории конвергенции. Например, по мнению Лернера (1964), урбанизация, широко распространенное

Согласно теории конвергенции, общества, в которых только начинается индустриализация, коренным образом отличаются друг от друга. Это происходит по двум причинам: 1) они формируются под влиянием различных традиций; 2) представители элиты в каждом обществе отличаются по уровню образования, опыту предпринимательской деятельности и социально-экономическому статусу. Однако в ходе индустриализации под воздействием комплекса экономических и технических факторов возрастает сходство между обществами. Сторонники теории конвергенции подчеркивают, что, несмотря на огромные идеологические и политические различия, в развитии западных демократий наблюдаются некоторые аналоги с коммунистическими обществами вроде Советского Союза. На ранних этапах индустриализации западные демократии почти не заботились о благосостоянии граждан. /624/ Они усвоили "небрежное" отношение к торговле и промышленности. Однако с

течением времени правительства этих стран начали удовлетворять широкий круг потребностей людей, охватывающий сферы образования, здравоохранения и страхования в пожилом возрасте. Эта перемена вызвана двумя факторами. Рабочие требовали введения пособий в целях ослабления последствий безработицы. В то же время правящая элита осознавала необходимость некоторых социальных программ (особенно в области образования) для

дальнейшего экономического развития.

В коммунистических странах действовала совершенно иная модель. Обычно в самом начале они ставили перед собой цель перераспределить ресурсы

общества на основе большего равенства и стремились помешать людям овладеть крупным капиталом путем свободного предпринимательства. Однако постепенно в них стали допускаться некоторые механизмы свободного рынка. Этой перемене

способствовали многие факторы. Материальное вознаграждение оказалось более

мощным стимулом повышения производительности труда рабочих, чем идеологические установки. Такие рыночные механизмы, как изменение цен,

способствуют рациональному распределению товаров. Централизованное

планирование оказалось в какой-то мере неэффективным, часто планирование на уровне отдельного предприятия оказывалось более успешным. Более того,

слишком большое количество директив сверху иногда подрывают моральный дух граждан. Ослабленный политический контроль ведет к большей терпимости по отношению к группам диссидентов и носителям различных взглядов (Керр и др., 1960).

Теория конвергенции применялась при анализе не только целых обществ, но и специфических институтов. Гуд (1963) исследовал процесс изменения семьи в Азии, Африке, на Среднем Востоке и Западе. Он пришел к выводу, что по мере урбанизации и индустриализации преобладающей становитсянуклеарная семья - муж, жена и дети. Происходит ослабление связей с дальними родственниками. Поскольку в традиционных обществах имеются различные формы семьи, движение к современным формам осуществляется различными темпами и разными способами. Например, в странах ислама по традиции наблюдается высокий уровень разводов по сравнению со странами Западной Европы. Но в конечном итоге уровень разводов в обеих культурах будет аналогичным, хотя изначально движение происходит в противоположных направлениях. /625/

АЛЬТЕРНАТИВЫ ТЕОРИЙ МОДЕРНИЗАЦИИ

Теория конвергенции подвергалась жестокой критике за упрощенность и приверженность западным институтам. Например, Гасфильд (1967) утверждал,

что в теории конвергенции досовременные общества неверно изображены статичными и неизменными. Кроме того, он не считал традиционные ценности , религии и социальные структуры монолитными. Он полагал, что в действительности они отличаются многообразием идей и обычаев. Он указывал на множество религиозных сект на Западе в доиндустриальный период и конкурировавшие философские школы на Востоке. По его мнению, традиционные общества не были однородными. Во многих индустриальных обществах имеется несколько различных этнических групп, в некоторых из них поощряются экономическая деятельность и предпринимательство, в то время как другие их отвергают.

Гасфильд не разделял ту точку зрения, что между старым и новым всегда происходит конфликт. Он полагал, что современные институты не просто заменяют традиционные. Происходит их слияние. Например, на раннем этапе индустриализации Япония быстро добилась успехов в развитии промышленности, сохранив, однако, многие особенности традиционной семейной системы, в частности подчинение власти отца. Гасфильд также полагал, что традиционные и современные формы могут поддерживать друг друга. По его мнению, укоренившиеся традиции играют основную роль в сохранении стабильности общества, переживающего болезненные перемены. В общем он полагал, что

следует уделять побольше внимания уникальной истории каждой развивающейся

страны и поменьше предполагаемым всеобщим аспектам модернизации.

Другие критики теории конвергенции указывают на различие между теми

странами, где рано произошла индустриализация, и теми, где этот процесс

начался позднее. Таким образом, страны можно разделить на "пионеров"

индустриализации (скажем, Великобритания) и их "последователей" (например, Япония). "Последователи" значительно быстрее приспосабливались к новым

условиям экономического развития, чем их предшественники. Это объясняется тем, что отдельные институты (например, система формального образования) уже

где-то сформировались и могли быть заимствованы. "Последователи" также в большей мере могли рассчитывать на активную помощь правительства, чтобы их

страны могли догнать "пионеров" (Гершенкрон, 1965). /626/ "Последователи" не просто копируют модели развития "пионеров". В то время как

в ведущих странах с самого начала отмечался относительно высокий уровень

МОДЕРНИЗАЦИИ ИСТОРИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ - историософская парадигма, объясняющая макропроцесс перехода и транс-формации традиционного, аграрного общества в индустриальное, приводящий к появлению современного государства, сложно организованного, интегрированного общества и системы расширенного производства. Ключевое содержание теории связано с понятием «модернизация».

Модернизация (modernization; от modern - современный) - исторически длительный процесс развития инноваций в политике, экономике и культуре, приводящий к социальной эволюции общества, росту его структурной и функциональной дифференциации в направлении становления современного общества. Процесс модернизации является стадиальным, многофакторным, исторически инвариантным и обратимым; он обладает региональной и цивилизационной спецификой и протекает с различной скоростью и интенсивностью в разных общественных подсистемах и на разных этапах развития. Существенным параметром процесса модернизации является «тип модерности» общества. Под ним понимается социокультурный, региональный, цивилизационный контекст модернизации; совокупность характерных признаков общества и культуры, а также исторических условий, влияющих на общие предпосылки, потенциал, исторический рисунок и перспективы модернизации в конкретном социоисторическом организме.

Под модернизацией понимают более широкие процессы, чем генезис капитализма или переход к нему, рассуждая в плане философии истории культуры, цивилизации и т.п. Связь теории модернизации с представлениями о переходной эпохе между средневековьем и новым временем привела к постановке вопроса о синтезе традиций и инноваций в модерном обществе. Оперируя термином «модернизация», многие современные авторы интерпретируют его не как революционный прорыв, а как продолжающееся линейное изменение, движение к определенной цели и очертанию целей в контексте реформаторской деятельности, проводимой в условиях международной взаимозависимости и соперничества.

Современные концепции модернизации исходят из представлений о нелинейном, плюралистическом характере этого исторического процесса. В основе этих представлений лежит концепция двух генеральных типов модернизации: 1) Органичная (эндогенная) модернизация - результат эволюционного развития общества, сбалансированного изменения всех сфер общественного сознания и бытия. Для обществ «органичной модернизации» характерны выгодное природно-географическое положение (наличие эксклюзивных ресурсов, близость морских коммуникаций и т. д.), сравнительно высокая степень экономической и политической эмансипации населения, урбанизм, раннее развитие товарного производства и обмена. Относительная нестойкость традиционализма, социальная мобильность и наличие горизонтальных общественных структур формируют предпосылки политического диалога власти и общества. Благоприятные факторы способствуют быстрому развитию и сокращению социальных издержек модернизации. 2) Неорганичная (экзогенная, догоняющая) модернизация - как правило, связана с модернизациоными реформами правящей элиты, стремящейся преодолеть военно-техническое, экономическое, цивилизационное отставание от динамично развивающихся стран «первого эшелона» модернизации. Неорганичная модернизация развивается под воздействием внешних вызовов, подразумевает ускоренное приоритетное развитие военно-промышленной сферы и носит несбалансированный характер, чревата обострением конфликта между традицией и привнесенными элементами. Такая модернизация связана с большими социальными потрясениями, внутренним насилием, разрушением традиционного субстрата с далеко идущими негативными последствиями (6).

Стадиальный характер теории модернизации проявился в комплексе представлений о «первичной» и «вторичной» модернизации. Под первичной модернизацией (1500-1800 гг. для Западной Европы) понимают процессы, происходящие в обществе до периода промышленной революции и индустриализации. В этот период происходит трансформация, размывание традиционной социальной структуры, производственных отношений, систем мировоззрения. Появляются и распространяются новые «модерные» формы менталитета, модели поведения, распространяется рационализация духовной и интеллектуальной сферы. На кульминации этой фазы появляются устойчивые тенденции капиталистического развития, возрастает степень политического участия населения. «Вторичная» модернизация (1800-1950 гг. для Западной Европы) сопровождает процесс становления индустриального общества. В ходе нее общественные отношения усложняются и дифференцируются под мощным воздействием техногенных факторов, разворачиваются процессы урбанизации и демографического перехода. Формируется средний класс, происходит демократизация политической сферы. На кульминации этой фазы развития западный мир начинает проявлять признаки формирования постиндустриального общества, в то время как сообщества периферии и полупериферии (см.: Мир-системный подход) вынуждены решать исторические задачи «прорыва традиционности», преодоления отсталости, зависимости и догоняющего развития (последние аспекты по-разному освещались в первом и втором поколениях теорий модернизации, см. ниже). В ряде исследований поставлен вопрос о выделении специфической эпохи «премодерна» (1250-1450 гг. для Западной Европы), в ходе которой проявляются признаки нестабильности традиционного дискурса, локального развития модерных практик, секулярные тенденции, интенсификация обменов, становление регулярного государства и т. д. Вхождение сообществ и цивилизаций в эти фазы развития носит несинхронный характер. Отмечается также, что процессы модернизации обратимы, могут сломаться от военного поражения, экономического и демографического кризиса, общественного раскола, противоречий между модернизационной парадигмой и национальным менталитетом и т. д.

Появившаяся во второй половине XX в. теория модернизации была связана с формирующимися доктринами индустриализма, традиционализма, транзитного общества и переходной эпохи. В ее основе лежит представление о трансформации традиционного общества в индустриальное. Интерпретация Т. Парсонсом взглядов М. Вебера в духе универсальности капитализма западного образца, необходимости принятия его самого и его социокультурных производных всеми стра-нами мира придала теории определенный европоцентристский акцент. Теория модернизации не представляла единого фронта исследований, и мы можем говорить о нескольких серьезно отличавшихся редакциях. Существует три хронологических этапа этой группы теорий: 1) линеарные, европоцентристские теории 1950-1960-х гг., которые сформировали саму парадигму, 2) последующий, в 1970-1980-е гг., этап критической ревизии теории, способствовавший ее историзации и социологизации; 3) осмысление теории модернизации в контексте новой исторической науки.

Ранние версии модернизации отличал близкий марксизму дух позитивизма (близость дихотомий «традиционное - современное» и «первичные - вторичные формации»). Обоим подходам в равной степени было свойственно линеарное, стадиальное видение всемирно- исторического развития, детерминизм. Обе теории указывали путь окончательной конвергенции всех обществ в мире всеобщего блага, равенства социальных возможностей. Концепция модернизации со-единяла в единую парадигму весь комплекс представлений о транс-формации традиционного, аграрного общества в капиталистическое, индустриальное. Этот процесс рассматривался как всеобщий и, по сути, неизбежный этап для всех развивающихся стран, стремившихся преодолеть отсталость и пережитки колониальной эпохи. Модернизация воспринималась как процесс системных изменений, с кумулятивным эффектом во всех сферах общественной жизни. Идеологема модернизации определялась установками ее разработчиков Т. Парсонса и Э. Шилза на то, что традиционализм препятствует экономическим и социальным изменениям, а демократическое устройство способствует прогрессу. Они считали возможным однолинейное, в том числе направляемое извне развитие стран «третьего мира» (4).

Особый вклад в формирование представлений об этапах и траекториях модернизации внесли исследования У. Ростоу и Р. Арона. Книга «Стадии экономического роста», была работой прорывного значения в формировании переходной парадигмы. У. Ростоу указал на существование особой промежуточной стадии между эпохами традиционности и стадией сдвига (т. н. «take-off»). Согласно пятиэтапной схеме стадий экономического роста, аграрное, сословное общество, с «доньютоновским» уровнем техники и технологий сменяется обществом «переходным» («the precondition for take-off»). В нем происходит формирование предпосылок сдвига. Оно характеризуется интенсификацией обменов, ростом капиталовооруженности производства, появлением новых типов и моделей социального поведения, особенно рационального предпринимательства. В переходном обществе происходит рост национализма (абсолютистские тенденции), на кульминации этой фазы возникает централизованное государство. На стадии сдвига начинается промышленная революция, индустриализация. В этот период классовая структура общества окончательно сменяет сословную. Экономический рост с разной скоростью проникновения и воздействия меняет все сферы общественной жизни, меняется система общественных связей, разделение труда, резко повышается роль капитала, возникают новые отрасли и т. п.

Французский социолог Р. Арон сформулировал положение о том, что результатом модернизации вовсе не обязательно может стать появление общества и государства западного, буржуазного типа, указал на инвариантность путей к индустриализму, на разнообразие самого индустриализма. Он считал возможным сопоставлять капитализм и социализм в рамках идеального типа единого индустриального общества. Проекция идей Р. Арона на Новую историю привела к постановке вопроса о том, что и сама «модерность» в рамках типоло-гически однородной стадии развития производства может существенно различаться в региональных версиях - по степени государственного принуждения и по распространенности принудительных стратегий вообще, по развитию рынка и внеэкономической редистрибуции, по соотношению горизонтальных и вертикальных связей в обществе, по уровню приватизации, по фрагментарности самого развития и т. д.

И. В. Побережников отметил, что в первых линеарных моделях модернизации она рассматривалась как революционный процесс, связанный с радикальными и всеобъемлющими трансформациями моделей человеческого существования и деятельности. Повсеместное давление модернизации на разных «этажах» общественного здания порождает «процессы структурно-функциональной дифференциации, индустриализации, урбанизации, коммерциализации, социальной мобилизации, секуляризации, национальной идентификации, распространения средств массовой информации, грамотности и образования, становления современных политических институтов, рост политического участия» (5).

К 1960-м гг. различные аналитические течения и теоретические традиции, описывающие модернизацию, объединились в единую междисциплинарную компаративную перспективу. Общее понимание модернизации (У. Ростоу, С. Леви, Т. Парсонс, Ш. Айзенштадт, Н. Смелзер, Р. Бендикс, Д. Эптер, С. Блэк и др.) сводилось к попыткам общества и государства дать ответы на вызовы эпохи путем инноваций и реформ. При этом авторы первых концепций по-разному определяли ведущие факторы. Ими могли быть факторы экономические, технологические, социально-политические. По-разному оценивался масштаб процесса. Системный характер модернизации выражается в том, что инновации, привнесенные ей, встраиваются в социальную систему, вызывают цепочку трансформаций и взаимных адаптаций старых и новых общественных институтов. Эти изменения происходят революционно быстро, хотя скорость их протекания в разных сферах и сегментах общества неодинакова. В более поздних версиях теории обращалось особое внимание на то, что реакция традиционного общества на новые идеи, технологии и институты может быть парадоксальной и неадекватной. Но линеарные трактовки модернизации в духе У. Ростоу, А. Органского, М. Леви, Д. Лернера, Н. Смелзера, С. Блэка сходились на эндогенном, глобальном, осевом характере этого процесса. С. Блэк предложил общую схему протекания изменений. Модернизация в интеллектуальной жизни приводит к научной революции; а в политической - к централизации и укреплению прямой связи государства и общества. Технологические инновации ведут к резкому ускорению промышленного роста, к развитию специализации и обменов. В социальной сфере изменения приводят к урбанизации, к развитию средних слоев населения, к эмансипации, росту грамотности, демографическим изменениям и т. д. К заслугам Блэка следует отнести актуальную идентификацию четырех фаз модернизации: 1) «вызов модернизации»; 2) консолидация модернизаторской элиты; 3) экономическая и социальная трансформация; 4) интеграция общества (1).

Однолинейное понимание модернизации вызвало мощную тенденцию к европоцентризму, в рамках которого историческое развитие модернизации в Западной Европе и Америке в XVI-XX вв. приобрело характер всемирно-исторического образца. Обязательными элементами считались: развитие частнособственнических отношений и форм производства, генезис капитализма, рыночной экономики, политическое развитие в направлении буржуазной демократии и либерализма. Вестернизация стала рассматриваться как наиболее чистая, логичная и эффективная модель этого исторического процесса. Выдвигалась идея конвергенции, преодоления отсталости и традиционализма за счет заимствования западных социальных институтов, стимулирующих развитие рациональности, экономической инициативы, индивидуализм и освобождение личности.

В 1960-1970 гг. развернулась волна острой критики линейных концепций модернизации и вестернизации, не соответствовавших реальному развитию обществ «третьего мира». Следствием этого стала серьезная ревизия модернизационной теории. На новом этапе модернизация виделась многолинейной, обратимой и, собственно, тогда начинают развиваться представления о частичной, «парциальной» модернизации как о длительном процессе перехода и трансформации. Новая версия модернизации больше подходила для описания исторических процессов, развернувшихся в раннее Новое время, как в Европе, так и за ее пределами. Частичная, фрагментированная модернизация могла проходить без индустриализации и затрагивать лишь некоторые сферы. Политика небольшой модернизаторской элиты в духе «самоусиления» приводит к «устойчивому фрагментарному развитию» общества. Как писал автор концепции, Д. Рюшемейер, «модернизированные и традиционные элементы в социальных структурах, нормах, мировоззрении - могли образовывать временные синтезные формы, которые, в силу обстоятельств, могли закрепиться как нормы и существовать в течение нескольких поколений». Ш. Айзенштадт ввел для переходных обществ понятие «посттрадиционализм», считая, что в ходе успешной модернизации традиция не разрушается, а реконструируется, является фактором развития. Он выдвинул идею множественности модерностей как результата воздействия множественных культурных программ. Следствием культуралистского и плюралистического поворота в теории стало признание конфликта составной частью модернизации (2). Как отмечал Й. Арансон, историческая динамика национальной модерности включает в себя развитие способности к самоопределению и самотрансформации в собственном культурно-историческом контексте. Сами же традиционные институты могут адаптироваться к исполнению модернистских функций. Классифицируя региональные модернизационные процессы С. Хантингтон выделял типы «надтреснутых» и «расколотых стран» - периферийных, отчужденных от сердцевинной европейской цивилизации. Он указывал, что в «надтреснутых» странах группы населения принадлежат к разным цивилизациям. «Расколотые страны» отличаются от «надтреснутых» тем, что в них преобладает одна цивилизация, но их лидеры хотят изменить цивилизационную идентичность. По мнению С. Хантингтона, Россия была расколотой страной со времен Петра Великого, что и положило начало дискуссиям о том, является ли страна частью западной цивилизации или сердцевиной особой евразийской цивилизации. Таким образом, Хантингтон отверг один из существенных тезисов первых версий теории модернизации о возможности конструктивного перенесения парадигмы развития на чуждую цивилизационную почву (3).

В 1970-1980 гг. концепция «догоняющего развития» стала вытесняться представлениями о фрагментированной парциальной модернизации и испытала серьезное воздействие теории военной революции. В описанных моделях «политика самоусиления» нередко являлась прямым следствием военного противостояния между модернизированным, экспансионистским сообществом и его соседями, в разной мере осознающими свое военно-техническое и, как следствие, цивилизационное отставание. Стремление модернизаторских элит создать адекватные угрозам военные инфраструктуры приводило их к реформам в государственной фискальной и социальной политике и к бюрократизации и перестройке самих элит (на примерах России, Османской империи, Японии, Китая и др.). Негативными последствиями такого фрагментарного развития становились резкое возрастание насилия и принуждения внутри системы, глубокий социальный раскол и своеобразный эффект «застревания» на этапах частичной модернизации. В новых установках процесс характеризовался как эволюционный, регионально специфичный, фрагментарный, обратимый и многолинейный.

Важным аспектом интерпретации региональных версий «модерности» и нового понимания предпосылок модернизации в 1980-е годы стало представление о процессах «протоиндустриализации». Функционально этот концепт обслуживает идею переходного общества. В структурном смысле в рамках «протоиндустриальной» фазы историки объясняют процесс развития и адаптации традиционных феодальных институтов к задачам Нового времени. При помощи этой модели протоиндустриализации выравниваются различия между типами органичной и неорганичной модернизации. Ряд исследователей (Н. А. Проскурякова, И. В. Побережников) указывает на высокую роль и специфику процессов «протоиндустриализации» в аграрном обществе «премодерна». В протоиндустриальном обществе экономика базируется на сельском хозяйстве, а промышленность «встроена» в аграрную экономику и тесно с ней связана. Это, однако, не препятствует достижению достаточно высокого уровня товарного производства и появлению специфического пространственного разделения труда, когда значительная часть аграрного населения втягивается в активную экономическую деятельность за пределами сельского хозяйства. Протоиндустриализация представлена различными формами промышленного производства - городское ремесло, кустарные и домашние крестьянские промыслы, разными видами мануфактур и «протофабриками». На этом этапе возможно существенное развитие торговли на местных и внешних рынках, концентрация капиталов, формирование рынка труда. P. JI. Рудольф считает необходимым вы-делить особую ступень внегородской индустриализации как характерный структурный элемент ранней модернизации.

В 1980-2000 гг. теория модернизации испытала заметное влияние методологических и теоретических принципов постмодернизма. Под мощным давлением антропологического поворота в модернизационных исследованиях усилилась компаративистика, стал проявляться интерес к микроистории. С другой стороны, теория модернизации столкнулась с макроисторической альтернативой мир-системного подхода. Она стала использоваться как компонент многофакторных моделей исторического процесса (С. А. Нефедов), в мир-системной парадигме (Д. Уилкинсон, Л. Е. Гринин, А. В. Коротаев и др.), в концепциях глобальной истории (П. Берк, X. Инальчик и др.). Тенденция к социологизации теории выразилась в признании высокой роли социальных акторов (коллективов, индивидов, элит), в интересе к субъективным мотивациям, формам адаптации, стратегиям выживания, к изучению социальных и тендерных казусов для выявления проекций модернизации на повседневность в микроформате. Современные многолинейные модели модернизации отличает отказ от жесткого детерминизма любого толка (экономического, культурного, политического, когнитивного и т. д.), акцент на комплементарный, взаимодополняющий характер взаимосвязей между различными социальными факторами и системами. К 1990-м годам наметились тенденции сближения теории с психоисторией, что, с одной стороны, свидетельствовало о ее пластичности, а с другой - о размывании фундаментальных посылок теоретического ядра.

Таким образом, в рамках расширяющейся парадигмы существует несколько слабо отделенных друг от друга понятий модернизации.

Модернизация рассматривается как инвариантные модели стадиальных исторических процессов", как асинхронная эволюция социальных подсистем; как модернизация человеческой личности, преодоление традиционалистской ментальности и установок - в этом смысле как процесс личностной рационализации и цивилизации.

О. В. Ким

Определение понятия цитируется по изд.: Теория и методология исторической науки. Терминологический словарь . Отв . ред . А .О . Чубарьян . [М .], 2014, с . 298-307.

Литература:

1) Black С. Е. The Dynamics of Modernization: A Study in Comparative History. N. Y., 1966; 2) Eisenstadt S. N. Multiply Modernity. Daedalus. Cambridge (Mass.), 2000; 3) Huntington S. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. N.Y.: Simon & Schuster, 1996; 4) Theories of Society, Foundation of Modern Sociological Theory / Ed. by Talkott Parsons, Edward Shils. N. Y., 1961; 5) Побережников И. В. Переход от традиционного к индустриальному обществу. М., 2006; 6) Раков В. М. «Европейское чудо» (рождение новой Европы в XVI-XVIII вв.): учеб. пособие. Пермь: Изд-во Пермского ун-та, 1999.

Что такое Модернизация? Значение слова «Модернизация» в популярных словарях и энциклопедиях, примеры употребления термина в повседневной жизни.

Модернизация Социально-политическая – Политический словарь

(от фр. moderne - современный, новейший) - процесс обновления, осовременивания отсталого, устаревшего традиционалистского общественного и государственного устройства в духе требований современности. Особенно широко понятие «М.» используется, начиная с 50-х гг. при характеристике тех преобразований, которые связаны с превращением доиндустриальных, аграрных и иных отсталых (напр., колониальных и зависимых) обществ, стран в индустриальные. Поскольку образцом при этом выступали страны Запада с их научно-техническими и технологическими достижениями, демократическими и культурными завоеваниями, постольку этот процесс нередко рассматривался как «вестернизация» (от англ. western - западный), «американизация», «европеизация» и т.д. Сегодня концепции М.с.-п.- одно из наиболее распространенных и влиятельных направлений в современной социологии и политологии (наряду с концепциями индустриального и постиндустриального обществ, конвергенции и др.), несмотря на то, что в 80-90-е гг. их влияние несколько ослабло в связи с серьезным ростом влияния концепций глобализма. В основе теории М.с.-п. лежит признание главной закономерностью общественного развития постоянное изменение и усложнение социальных, политических, экономических и культурных структур и их функций в соответствии с потребностями рационального и эффективного функционирования общества. Нельзя вместе с тем не отметить большую неоднозначность и неопределенность самого толкования М.с.-п. в рамках этой теории и ее неоднократную серьезную модификацию.

Модернизация (betterment) – Экономический словарь

1 Проведение работ по замене оборудования или отдельных узлов на новые и более эффективные. Как правило, вызвано моральным износом оборудования. Задачей проведения работ по модернизации является продление срока эксплуатации актива , повышение качества или количества готовой продукции, снижение расходов на обслуживание актива. 2 Затраты производимые в целях улучшения первоначально принятых нормативных показателей функционирования объекта основных средств. В результате проведенной реконструкции или модернизации организацией пересматривается срок полезного использования по этому объекту (п. 20 ПБУ 6/01).

Модернизация Ж. – Толковый словарь Ефремовой

1. Процесс действия по знач. несов. глаг.: модернизировать.

Модернизация Имитационная – Политический словарь

Разновидность модернизации, характеризуемая несогласованным, дистамоничным, внутренне противоречив сочетанием трех компонентов: 1) современных черт в отдельных областях, с общественной жизни; 2) традиционно демократических характеристик в t гихдр. областях; 3) всего того, что облачали в изысканные одежды, призванные имитировать современную западную действительность. Термин "M.H, применяется для характеристики процесса модернизации в СССР (30-80-е гг.)

Модернизация Оборудования – Экономический словарь

Частичное улучшение конструкции оборудования в целях увеличения производительности, облегчения условий труда и повышения качества продукции, изготовляемой на нем. Модернизация действующего на предприятиях оборудования может выполняться самостоятельно, но чаще производится с капитальным ремонтом его.

Модернизация Политическая – Политический словарь

Изменение политической системы процессе перехода от традиционного) современному обществу. Суть теории М.п. - в описании характера и направлений перехода от традиционного к современному обществу в результате научно-технического прогресса, социально-структурных изменений, преобразования нормативных и ценностных систем. Можно выделить два основных этапа развития теории М.п.: 1) в 50-60-е гг. XX в. модернизация понималась как вестернизация, т.е. копирование западных устоев во всех областях жизни; в этот период господствовала идея однолинейного развития: одни страны отстают от других, но в целом они движутся по одному пути модернизации; политическая модернизация воспринималась, во-первых, как демократизация развивающихся стран по западному образцу, во-вторых, как условие и; следствие успешного социально-экономического роста стран "третьего мира" и, в-третьих, как результат их активного сотрудничества с развитыми государствами Западной Европы и США; 2) в 70-90-е-гг. связь между модернизацией и развитием была пересмотрена: первая стала рассматриваться не как условие второго, а как его функция; приоритетной целью было названо изменение социально-экономических и политических структур, которое могло проводиться и вне западной демократической модели; появляются концепции "частичной модернизации", "тупиковой модернизации", "кризисного синдрома модернизации"; более детально стали исследоваться конкретные политические процессы с учетом специфических исторических и национальных условий, культурного своеобразия различных стран. М.п. характеризуется: созданием дифференцированной политической структуры с высокой специализацией ролей и институтов; территориальным и функциональным расширением области центрального законодательства, администрации и политической активности; постоянным расширением включенности в политическую жизнь социальных групп и интересов; возникновением и быстрым увеличением рациональной политической бюрократии; ослаблением традиционных элит и их легитимации; заменой традиционных элит модернизаторскими и др. М.п. как и модернизация вообще, наталкивается на свои препятствия и ловушки. Наиболее распространенными из них являются: националистическая политика, крайности технократизма, игнорирующего социальные нужды общества, и популизма, приносящего в жертву социальной политике эффективность экономического развития; неспособность или нежелание политической власти распространить импульс модернизации (и плоды ее) с элитарного на массовый уровень; неглубокое, механическое восприятие современных политических ценностей и норм при фактическом доминировании традиционной политической культуры. Политическое развитие в России на современном этапе имеет амбивалентный характер, одновременно модернизаторский и антимодернизаторский. Первая тенденция находит свое проявление в расширении включения в политическую жизнь социальных групп и индивидов, в ослаблении традиционной политической элиты и упадке ее легитимности. Вторая тенденция выражается в специфической форме осуществления модернизации. Эта специфика проявляется в авторитарных методах деятельности и менталитете политической элиты, позволяющих только одностороннее - сверху вниз - движение команд при закрытом характере принятия решений. Политический режим в России представляет собой разновидность гибридизации, основанную на сочетании демократических институтов, норм и ценностей с авторитарными (см. Делегативная демократия). Модернизация практически никогда не сопровождается стабилизацией имеющихся политических структур. Ослабление легитимности, лихорадочные поиски властью дополнительной социальной и международной поддержки - явления, типичные для переходного периода. Российская модернизация наталкивается на множество помех политического патернализма и клиентелизм на пути не только роста уровня политического участия, но и развития системы в более широком социально-историческом смысле. Слабость инфраструктуры гражданского общества и отсутствие каналов самовыражения отдельных слоев компенсируются в России формированием множества элитных групп. Вместо развитого общественного плюрализма быстрыми темпами оформляется элитный корпоративизм. Перспективы М.п. будут определяться способностью режима решить следующие четыре группы проблем, имеющих как общий, так и специфически российский характер: выведение из-под политического контроля преобладающей части экономических ресурсов; создание открытой социальной структуры путем преодоления жесткой территориальной и профессиональной закрепленности людей; формирование политических институтов и культуры, обеспечивающих взаимную безопасность открытого политического соперничества различных сил в борьбе за власть; создание эффективной системы местного самоуправления и федеральной системы управления, способных стать реальной альтернативой традиционному бюрократическому централизму.

Модернизация Политическая – Политический словарь

Совокупность приемов и средств совершенствования политической системы государства, повышение ее эффективности.

Модернизация Частичная – Политический словарь

Стадия при переходе от традиционных обществ к современным. Как показывает мировой опыт, переходные общества могут застревать на стадии М.ч когда традиционность и рациональность как принципиально противоположные способы поведенческой ориентации человека и общества, от которых зависит формирование экономических, технических, административных навыков и соответствующих организационных структур, институционализируют в рамках одного и того же общества. Дельные традиционные институты отнюдь не являются неизбежным препятствием модернизации, а наоборот, свидетельствует опыт многих стран могут способствовать успешному политическому развитию. Однако внедрен в готовых образцов, произведенных модернизированным миром, в социальный исторический контекст общества, не успевшего модернизироваться за внутренних процессов, ведет к сопутствованию старого и нового, появившегося вследствие реформ. В результате происходит наложение типологичесих разнородных конфликтов, что вызывает их взаимное обострение. Внедренные новый контекст элементы модернизированного общества перестают функционировать в нем как рациональные, в то же время немодернизированных элементы не могут, функционировать как традиционные. Симбиоз оказывается неплодотворным.

Модернизация, Модернизации Концепция – Философский словарь

Один из содержательных аспектов концепции индустриализации, а именно - теоретическая модель семантических и аксиологических трансформаций сознания и культуры в контексте становления индустриального общества. Параллельна концепции индустриализации, рассматривающей процесс превращения традиционного аграрного общества в индустриальное с точки зрения трансформации системы хозяйства, технического вооружения и организации труда. Ранними аналогами концепции М. явились идеи о содержательной трансформации социокультурной сферы в контексте перехода от традиционного к нетрадиционному обществу, высказанные в различных философских традициях (Дюркгейм, Маркс, Теннис, Кули, Г. Мейн). В различных контекстах данные авторы фиксировали содержательный сдвиг в эволюции социальности, сопряженный с формированием промышленного уклада. Так, Дюркгейм выделяет общества с механической солидарностью, основанные на недифференцированном функционировании индивида внутри гомогенной архаической общины, и общества с органичной солидарностью, базирующиеся на разделении труда и обмене деятельностью. Переход к обществу с органической солидарностью предполагает, с одной стороны, развитость индивида и дифференцированность индивидуальностей, с другой - основанные именно на этой дифференцированности взаимодополнение и интеграцию индивидов, важнейшим моментом которой является "коллективное сознание", "чувство солидарности". Высказанная Марксом идея различения обществ с "личной" и с "вещной" зависимостью фиксирует тот же момент перехода от традиционных "естественных родовых связей" к социальным отношениям, основанным на частной собственности и товарном обмене, в рамках которого феномен отчуждения порождает иллюзию замещения отношений между людьми "отношениями вещей" ("товарный фетишизм"). Теннис в своей работе "Община и общество" (1887) выделяет переход от аграрной "общины", предполагавшей общественное владение "натуральным богатством" (прежде всего - землей) и регулируемой "семейным правом", к "обществу", фундаментом которого выступает частное владение "денежным богатством" и фиксированное торговое право. Аналогично, Кули описывает становление нетрадиционного общества как исторический сдвиг от "первичных" ко "вторичным группам", критерием дифференциации которых является исторически принятый в них тип социализации личности: в "первичных группах" социализация индивида протекает в рамках семьи (или - шире - сельской общины), задающей непосредственный психологический контакт между ее членами и конкретную явленность структуры отношений между ними; социализация во "вторичных группах" есть социализация в рамках абстрактно заданной общности (государственной, национальной и т.п.), где структура отношений постигается лишь умозрительно. - В различных языках названные философские модели фиксирует одну и ту же важную сторону становления индустриального общества: переход от фиксированных (по рождению) характеристик индивида, непосредственно заданных в практике родственных отношений внутри общины семейного типа и регулируемых интенциями неписаного права, - к функциональным характеристикам индивида, достигаемым им в процессе личного опыта в контексте вариативных социальных отношений, вхождение в которые не задано жестко родовой структурой, но детерминируется неочевидными социально-экономическими факторами, предполагая внешнюю свободу =-svoboda-vybora-6366.html">выбора и регули-руясь фиксированным законом. Социализация индивида протекает в таких обществах уже не в непосредственно семейной системе отсчета, предполагающей именной или профессионально-кастовый тип трансляции исторического опыта от поколения к поколению, но в абстрактной универсально-логической форме. Генетически заданная принадлежность к группе, определяющая в традиционном обществе статус человека внутри общины, сменяется функционально-ролевыми отношениями "по соглашению". Мейном найдена предельно выразительная формулировка основного содержания этого перехода: "от Статуса к Договору". Подобная трансформация социокультурной сферы влечет за собой и трансформацию менталитета, предполагающую изменение как стиля мышления, так и системы ценностей соответствующей эпохи. В модификации стиля мышления центральное место занимают "абстрактизация" (Зиммель) и "рационализация" (М. Вебер) массового сознания; на аксиологической шкале происходит смещение акцентов от ценностей коллективизма к ценностям индивидуализма, и основной пафос становления нетрадиционного общества заключается именно в идее формирования свободной личности - личности, преодолевшей иррациональность традиционных общинных практик ("расколдовывание мира" по М. Веберу) и осознавшей себя в качестве самодостаточного узла рационально понятых социальных связей. Ментальность носителя врожденного статуса сменяется сознанием субъекта договора, традиционные наследственные привилегии - провозглашением равных гражданских прав, несвобода "генетических" (родовых) характеристик - свободой социального выбора. Как было показано М. Вебером, и свобода предпринимательства, и свободомыслие равно базируются на фундаменте рационализма. Вместе с тем, пафосный индивидуализм перехода к нетрадиционному обществу - это индивидуализм особого типа: "моральный индивидуализм" (в терминологии Дюркгейма) или, по М. Веберу, индивидуализм протестантской этики с "непомерным моральным кодексом". Применительно к западному (классическому) типу процесса модернизации именно протестантская этика выступила той идеологической системой, которая задала аксиологическую шкалу нового типа сознания, в рамках которой успешность трудовой профессиональной или предпринимательской деятельности оценивается как свидетельство избранности и дарования благодати (исторически идея восходит к западнохристианским богословским дискуссиям 14 в. о возможности владения собственностью Иисусом Христом), а совершенствование мастерства - как моральный долг перед Богом (см. Протестантская этика). В нашем контексте особенно важно, что "трудовая этика" протестантизма не только освятила труд как таковой, - в общем контексте протестантского понимания веры как послушания она зафиксировала трудовую дисциплину в качестве сакральной ценности ("дисциплинированный индивидуализм" Реформации). Описанные изменения в сфере культурных ценностей и менталитета могут рассматриваться как важнейший аспект М. сознания, формирования такого его типа, который соответствует задаваемой индустриализацией ситуации взаимодействия со сложными механизмами и реализации промышленных технологий, требующих трудовой дисциплины и ответственности. Индустриализация и М., таким образом, есть две стороны одного и того же процесса становления индустриального общества, комплексно понятого во всей полноте его аспектов. Как индустриализация, так и М. - обе равно необходимы, но лишь обе вместе достаточны для формирования индустриального общества. В тех случаях, когда их параллелизм нарушается в силу исторических причин, мы имеем дело с внутренне противоречивым, технологически неблагополучным и социально нестабильным социальным организмом, где носитель фактически патриархального сознания приходит в соприкосновение с высокими технологиями, требующими совсем иной меры дисциплины и ответственности. Классическим примером подобной ситуации может считаться построение индустриального общества в СССР, где в программу социалистического строительства в качестве основы легла именно "индустриализация" как промышленное техническое перевооружение производства, в то время как комплексный феномен М. был редуцирован к программе "культурной революции", понятой, в конечном итоге, как ликвидация безграмотности. И если на уровне конкретно частных моментов "практики социалистического строительства" неподготовленность индивидуального сознания к техническим преобразованиям ощущалась достаточно внятно (например, смена лозунга "Техника решает все!" лозунгом "Кадры, овладевшие техникой, решают все!"), то общая стратегия М. оставалась урезанной, последствия чего дают о себе знать в постсоветском культурном пространстве и по сей день, предоставляя экспертам повод констатировать "низкое качество населения" (Л. Абалкин). Это особенно значимо при контакте носителя массового сознания с современными постиндустриальными квазитехнологиями, создавая особый тип взрывоопасного (как в метафорическом, так и в прямом смысле) производства, - своего рода синдром Чернобыля индустриального общества с немодернизированным массовым сознанием. Подобная ситуация может быть описана в языке концепции культурного отставания и требует осуществления "догоняющей М.", приведения в соответствие уровня технической оснащенности производства и уровня технической дисциплины исполнителя. Если же говорить не о "догоняющем", а о типовом варианте М., то применительно к нему могут быть выделены "первичная" и "вторичная" М. Под "первичной М." понимают процесс М., осуществленный в эпоху промышленных революций, - классический "чистый" тип "М. первопроходцев". Под "вторичной М." понимается М., сопровождающая формирование индустриального общества в странах третьего мира - в ситуации наличия зрелых аналогов и классических образцов (центров индустриально-рыночного производства) и возможностей прямых контактов с ними - как в торгово-промышленной, так и в культурной сферах. В данном своем фрагменте теория М. опирается на методологические принципы предложенной Л. Фробениусом концепции культурных кругов, основанной на идее синтеза эволюционизма и диффузионизма. Если эволюционизм ориентирован в культурно-историческом познании на объяснительные процедуры, исходящие из презумпции имманентно автохтонных по отношению к каждому социальному организму причин, источников и факторов развития, то диффузионизм, напротив, в качестве типовой объяснительной модели предлагает анализ культурных взаимовлияний. Фробениус задает синтетическую программу рассмотрения каждой социально-исторической целостности ("культурного круга") с точки зрения социокультурной археологии, предполагающей "послойное углубление", т.е. последовательное снятие привнесенных напластований - вплоть до "материковой породы". Интерпретация в данном языке процесса "вторичной М." предполагает как открытые возможности для влияния со стороны развитых индустриальных держав (прямые рыночные контакты, заимствование технологий и культурных образцов), так и ряд необходимых внутренних трансформаций, вне которых факторы внешнего влияния теряют смысл. Такими внутренними трансформациями являются образование на базе местных рынков общего безличного рынка (включая рынок труда), что разрывает замкнутость общинного хозяйства и размывает основы внеэкономического принуждения; формирование так называемых "диктатур развития", т.е. автохтонных для трансформирующегося общества социальных групп, "пионеров элиты" (М. Вебер), инициирующих преобразования хозяйственной и политической жизни на основе рациональности; наконец - the last, but not the least - адаптацию этого рационализма в массовом сознании местного населения, М. этого сознания, без которой социальный результат индустриальных преобразований может оказаться прямо противоположным (см. Ирония истории) исходным целям. (Интересно, что, резко критикуя основополагающую для теории индустриализации идею конвергенции ("общая логика индустриализма"), марксистская философия всецело принимала ее частное следствие - идею "вторичной М.": программное положение марксизма о "возможности перехода к социализму, минуя капитализм" оговаривало в качестве необходимых условий такого перехода ориентацию на образцы реальных социалистических государств и возможность контактов компартий развивающихся стран со странами соцлагеря и мировым коммунистическим движением, но при обязательном наличии внутри страны, осуществляющей означенный переход, социальной базы революционного движения и обязательной адаптации коммунистической идеологии в массах, т.е. факторы, фактически изоморфные условиям-факторам "вторичной М."). Фиксируя М. социокультурной и ментальной сфер в качестве обязательного условия формирования индустриального общества, концепция "вторичной М." предполагает, что становление индустриализма осуществляется под знаком широкой социокультурной экспансии тех нормативных образцов, которые продуцированы классическим западным индустриализмом (саморегулирующаяся рыночная экономика, демократическое политическое устройство, разделение властей, свобода личности и т.п.). - Вместе с тем, модель "вторичной М." как вестернизации (Д. Лернер) не конституировалась в качестве типовой. С конца 1970-х в теории М. начинает доминировать идея вариативности социально-экономических форм организации индустриального общества, их определенной автономии относительно западного канона. Это означает, что "вторичная М." может предполагать сохранение материковой основы этнонациональных традиций при обязательном условии осуществления индустриализации и М. как таковых, что не может не означать следования вестерн-образцам. Наиболее типичным примером успешного осуществления М. на основе сохранения этно-специфических культурных традиций является М. Востока (прежде всего - Японии) и Восточной Европы (исключая восточнославянский регион). Специфика "восточной М." заключается в том, что этот ее вариант осуществляется на основе не деструкции, но - напротив - усиления характерной для восточной культуры традиции общинности: Япония демонстрирует своего рода "коммунальный капитализм", сменяя лишь субъекта-адресата патриархального коллективизма и патернализма, но не разрушая при этом сам тип общинного сознания: растворенность в традиционном коллективе сменяется влитостью в коллектив предприятия, верность роду - преданностью фирме, ощущение патерналистской заботы со стороны общины - чувством социальной защищенности, внимания со стороны фирмы к отстройке личной судьбы работника (повышение квалификации по инициативе руководства, своевременное продвижение по служебной лестнице созревшего к этому работника, свадебный отпуск, прибавка к жалованию после рождения ребенка, сохранение контакта с фирмой после выхода на пенсию и т.п.). Если для Запада уровень текучести кадров является одной из стандартных социологических характеристик предприятия, то для Востока смена фирмы - событие из ряда вон выходящее. В этом смысле свободный индивидуализм как основа западного типа М. заменяется культивацией традиционных форм коллективного сознания при наполнении их новым, индустриально ориентированным содержанием, что возможно в силу опять-таки традиционной для восточной общины жесткой дисциплинированности сознания. Аналогично, социалистический путь формирования индустриального общества в ряде стран Восточной Европы (там, где не имела место социалистическая ориентация уже сложившегося индустриального общества) также не предполагал полного следования классической модели М.: в процессе индустриального преобразования общества функции инициации, организации, контроля и т.д. проецируются не на автономную свободную личность, но на государственные структуры, - однако, актуализация национальных традиций "трудовой этики" позволяет, тем не менее, констатировать факт осуществления М. как таковой. При всей восточной специфике и социалистических издержках правомерно говорить о возможности М. не как внешней, механической вестернизации и унификации, но как о глубинной трансформации массового создания на основе выработанных западной культурой социальных идеалов и рационализма при возможности сохранения специфики этно-национальных традиций. Современная концепция цивилизационного поворота как перехода от цивилизаций локального типа к глобальной цивилизации выдвигает идеал единого планетарного социоприродного комплекса, основанного именно на этно-культурном многообразии и полицентризме. В рамках этого подхода культурная гетерогенность мира, позволяющая и предполагающая конструктивный диалог и плодотворное взаимовлияние неповторимо уникальных этно-национальных традиций, фиксируется как основа не только цивилизационной стабильности человечества, но и его эволюционного культурного потенциала. М.А. Можейко